Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Я слышал, возле какого-то «холма», а вот какого — не знаю.

— Хм! — невольно усмехнулся Станислав. — Ладно. А сколько их — знаешь?

— Да. К этому самому «холму» разными дорогами идут три полка по четыре тысячи человек. Там их встретит воевода Жигмонт со своим войском. Вот его численность я не знаю. Мы, то есть не мы, хунгары, остановились здесь подождать один из этих трех полков, краковский. Он пока не подошел почему-то, его ждут с часу на час. На соединение с Жигмонтом должны пойти вместе. Все войско выступит от «холма» под началом Жигмонта. Хунгары тоже поступят под его начало.

— А куда пойдет войско?

— На Берестье.

— На Берестье?! — Станислав беспомощно оглядывается на Бобра и умолкает.

— На Берестье... — Бобер захватил усы в горсть, — если так, то все понятно. А ты откуда все это знаешь, торговец?

— Меня зовут Ефим! — вдруг переходит на русский пленник, — О! Мы знаем больше воинов. К нам приходят все, все хотят есть, а особенно пить, и все что-нибудь рассказывают. Сегодня сотники говорили при мне за столом, что ждут краковский полк.

— Да... Тебе бы разведкой командовать, а не вином торговать. Может, ты знаешь и по какой дороге они придут?

Пленный пожал плечами, и этот первый человеческий жест напомнил ему самому, в каком ужасном напряжении застыло его тело, готовое расстаться с жизнью, он почувствовал страшную усталость, руки упали, лицо обмякло, рот скривился в нервной зевоте и наконец закрылся.

Бобер понял, что из него больше ничего не выудишь (и так неплохо!), и кивнул отрокам.

Двое взяли пленного за руки и потащили в лес. Он, видимо, подумал, что убивать, и громко взмолился:

— Только не убивайте! Я вам пригожусь! Меня зовут Ефим! — за что получил кулаком по темечку и больно прикусил язык.

— Цыц, дура! Тише! Нужен ты — руки об тебя марать! Но если трепаться будешь...

— Молчу! Молчу! — зашептал Ефим. — Простите, паны воины, я молчу! Я понимаю! Я много знаю, я вам пригожусь, я торговец, я умею... — Его уволокли.

— Ну вот, — Бобер подобрался, сотники приготовились слушать приказ.

— Станислав, давай гонцов.

— Они тут.

— Хорошо. Вы, господа сотники, поднимайте людей и — тихо, без суеты, но не мешкайте, — уводите их в болото. Вингольд — старший. Станислав, дай ему Панкрата в проводники. Пойдете до большого острова, где сосны, там будете меня ждать. Понял?

— Понял! — эхом отозвался Вингольд.

— Михаил! Ты человек с полсотни ссади с коней, тех, кто получше стреляет, и налегке с луками — сюда. Паклей запаситесь. Остальные со всеми конями — за Вингольдом. Станислав, ты тоже всех коней отправь, некогда тут будет с ними возиться. Понятно?

— Понятно, — опять за всех тихо отозвался Вингольд.

— Все! По местам. Станислав — гонцов!

Сотники поднялись и исчезли в темноте. Гонцы подошли за инструкциями. Монах успел что-то шепнуть Захару, распоряжавшемуся тылом, с чьим воинством они шли по болотам, и спокойно остался на месте. Митя посмотрел на него и перевел дух. Бобер посмотрел на них и, вздохнув, отвернулся.

Через час полк ушел. Быстро приближался рассвет, следовало спешить.

На поляне вокруг Бобра собрались 72 человека: стрелки Михайловой сотни и разведчики. Бобер распоряжался быстро:

— Станислав, бери своих и заходи с той стороны лагеря. Как устроишься, крикни филином и начинай. Перестреляй стражу, зажги с десяток шатров и быстро сюда, прямо на опушку. А мы тут поработаем, тебя подождем. Давай!

Станислав кивнул своим, и разведчики исчезли.

— Михаила, дели своих пополам, расходитесь влево и вправо, поровну. Смотрите, старайтесь сначала сбить сторожей, чтобы шуму поменьше было! А потом уж зажигайте.

— Сполним, воевода.

— Далеко друг от друга не расползайтесь, чтобы команды хорошо слышать и передавать, шагов на десять — не больше.

— Будь надежен, не впервой.

— Я тут, по центру пойду. Ты, Михаила, рядом, справа... Кто у тебя подручник? Митрий? Слева рядом... Остальные парами... Пошли.

Бобер оглянулся на Митю и монаха:

— За мной, стратеги! Не отставать! Шаг в шаг!

Через четверть часа воины опустились в высокую траву на опушке. Стало уже совсем светло. Густой туман лег на землю тонкой, с метр, прокладкой, отделив шатры от земли, превратив их в фантастические островки на своей белой поверхности.

— Это нам крррепко на руку! — прошептал Бобер. — Да и у них сейчас — самый сон!

Стрела достала бы край лагеря уже отсюда, но на излете, толку от нее не было, следовало подобраться поближе.