Владимир Кожевников - Забытый. Литва

Дело в том, что Олгерд оценил результаты посольства ошеломляюще сдержанно, если не сказать хуже. Видно было, что он чем-то крайне недоволен, раздражен, угрюм. Даже зол. Принимая посольство, выслушал хмуро, торжественно принял драгоценную грамоту, поднес к губам, передал помощникам, проговорил:

— Благодарю посольство за успешную миссию. Каждый будет вознагражден в соответствии с содеянным им в Ордене. А теперь прошу оставить меня наедине с сиятельным князем Кориатом.

Так не бывало никогда! Послы, ошалело, оскорбленно кланяясь, выпятились из парадной палаты. Байгард и Леонард внимательно посмотрели друг на друга, потом на Дмитрия, который изумленно переводил взгляд с одного на другого: что стряслось?!

Байгард, как всегда невозмутимо, проговорил:

— Мне лично кажется, что князю Олгердасу не очень понравился прекрасный подвиг князя Дмитрия в Ордене...

Между тем в парадной палате Кориат, бледный от злости и обиды, подошел вплотную к брату (тот отвел глаза) и опустился на скамью.

— О-о! — Олгерд равнодушно смотрел в сторону, — ты нарушаешь все каноны и правила, позволяя себе сесть в присутствии повелителя. Или ты думаешь, если никто не видит, можно вести себя нагло? Это недипломатично, и в образ Кориата не вписывается.

— Не нагло! А по-братски. Что случилось, Олгердас? Уж такого дела!.. Такой услуги тебе!.. Литве... Никогда еще я перед этими тупорылыми так не выделывался! Сына любимого чуть не потерял! А ты!..

— Вот-вот... Сынок твой, оказывается, горазд мечом махать. Слыханное ли дело, послу — и драться! Ты куда смотрел?! Почему не пресек?! — в голосе Олгерда было столько злости, что в хитроумной голове Кориата что-то интересное мелькнуло: завидует или сожалеет? Мелькнуло и прошло, но не таков был Кориат, чтобы упустить интересную мысль.

— Как я мог пресечь?! Ты соображаешь, что говоришь?! Или ты будешь учить меня дипломатии?! Или тебе не рассказывали? Я сделал все что мог! Даже Магистр заступался! НЕТ — и все!

— Да уж... Магистр твой... Сволочь...

«Почему сволочь?» — и у Кориата снова щелкнуло: «Сожалеет!»

— Что же мне оставалось? Упасть на колени и прощения просить? Но и тогда бы этот пес только посмеялся! Или бежать? Посольство-то еще не началось, все на въезде произошло! А честь Литвы?! Твоя честь?!

— Но почему он убил его?! — почти крикнул Олгерд.

— Так получилось... — только здесь догадка Кориата приобрела четкие формы и превратилась в уверенность: — Этот барон Ульрих здорово тебе помогал?

Глаза Олгерда потухли, он устало опустился на скамью рядом с братом.

— Не успел... — Олгерд тяжко засопел, — и если бы не этот твой сопляк! — он от души грохнул кулаком по столу. Кориат никогда не видел его таким.

— С его помощью я развалил бы Орден изнутри! Они бы перегрызлись между собой, как бешеные собаки! Ты думаешь, мне не жалко было ту часть Троцкого княжества, которую оттяпал этот негодяй?! Кейстут чуть умом не тронулся! Но я пошел на это! Я все делал, чтобы он усилился! И он уже попер на Арфберга! Им оставалось только сожрать друг друга! И вот тебе...

Кориат смотрел на брата, и изумление его перерастало в восхищение: «Ну братец! Ну силен! Ты себя считал самым хитрым и ловким... Но где тебе до него?!..»

— Почему же ты не предупредил меня?! Я бы по-иному себя повел!

— Не надо было по-иному. Тогда бы испортилось все дело! Ты бы не добился такого успеха, а барон Ульрих не рассердился бы. А так я был уверен, что ты добьешься своего: ведь Магистр — твой друг, и барон вконец озвереет.

— Такого успеха, будь барон жив, я никогда бы не добился!

— Да я такого и не ожидал! Я другого ожидал!.. Чертенок!.. Кто его так драться-то научил?!

— Дед, конечно...

— Дед... Вот как судьба распоряжается! Как аукается! Не трахни ты двадцать лет назад в каком-то лесу какую-то дуру, сейчас все бы было в порядке...

Кориат вспыхивает как от пощечины, но Олгерд не замечает:

— ...Да нет, сам я виноват... Перемудрил. Тебе не доверил. Языка твоего длинного побоялся (Кориат пошел пятнами и аж дергается, но Олгерд не смотрит на него, говорит сам с собой), способности недооценил... ведь если бы ты знал...

Кориата наконец прорывает, он вскакивает:

— Неужели ты думаешь, что из-за этого я пожертвовал бы сыном?! Олгерд удивленно-насмешливо поднимает бровь, он только теперь заметил состояние брата:

— Не из-за «этого», а из-за Литвы. За нее можно всем пожертвовать, даже собой.

— Собой, но не сыном! — кричит Кориат и вылетает из палаты.