Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Ну не страшней... Да кончай ты, умник! А то не трясся ты, как овечий хвост, и за него, и за все посольство!

— О-о-о!

— Ладно, князь, иди с Богом, готовься!

Дмитрий идет искать монаха. Долго тыкается туда и сюда, плутает, спрашивает по-русски и по-литовски, но встречные пожимают плечами, сторонятся, разбегаются.

Махнув рукой, Дмитрий возвращается к себе и видит: за столом отец Ипат в обнимку с Гаврюхой. В руках у обоих огромные кружки.

— Гаврюха, цыц! — кричит Дмитрий, и тот испуганно роняет кружку. — Ты как здесь оказался?! Ты нашел, кого я просил?!

— Не-а! Я сунулся туда-сюда, на отца Ипата вот наткнулся, а он говорит — не надо!

— Мудрец! Почему не надо?! — Дмитрий смотрит на монаха, тот молчит. Лицо его, красное и мокрое (от слез что ли?) расплывается. Он отпускает Гаврюху, досасывает из кружки, встает и, раскрыв объятия, направляется к Дмитрию обниматься.

Дмитрий не находится, что сделать. Монах хватает его своими лапищами, тискает, лезет целоваться, обслюнявливает обе щеки, слезы градом катятся у него из глаз, он бормочет неподобное:

— Я знал... знал... Завтра за реку, за шиповником!.. Накормлю... Там ягоды красные, круглые и оранжевые, длинненькие такие... Я уж думал — все! Да и все мы тут думали...

— Отче, не бреши! Я так никогда не думал! — не совсем твердо отзывается Гаврюха.

Но монах его не слышит:

— ...а ты вдруг про шиповник! Я сра-а-зу понял, сра-а-зу занадеялся!.. — его шатает так, что не случись на дороге Дмитрия, загремел бы под стол. Тот хватает его за руку и за ворот:

— Отец Ипат! Слушай меня внимательно! — смотрит пристально в глаза, но монаху все до лампады, он пьяно улыбается и тянет:

— Слушаю тебя внима-а-ательно!.. Я всегда слушаю тебя внимательно... А теперь еще внимательней!..

Дмитрий сокрушенно мотает головой:

«Черта от него теперь добьешься!» — но все-таки кричит в ухо:

— Нам вечером на приеме у Магистра быть! В приличном виде! А ты нажрался — глаза врозь!

— X... я клал на твоего Магистра! И на его прием! Я лицо неофициальное! Хха! Ха-ха! Я лучше вот тут с Гаврюхой — хлобысть! А потом — трали-вали!

— Ну уж дудки! Гаврюха, давай скипидар. — Сейчас!

— Нне-е жалаю!! — ревет монах.

— Черт с тобой! Гаврюха, не надо скипидара! Пусть накачивается. Но сам — ни-ни! Приведи себя в порядок и давай, действуй!

— Что? — не понимает тот.

— Собери старших дружинников, предупреди! Чтоб доспех парадный! Мне парадную одежду, отцу, Байгарду с Леонардом. Сам тоже! Слуг всех на уши поставь! Чтобы живо! А то не посольство, а кабак: князь без чувств, отец Ипат — свинья-свиньей! Главные советники над князем хлопочут, а дружина сама по себе. Никому ни до чего!

Гаврюха бросается исполнять, а монах наливается обидой. Плюхается на скамью, подпирает щеку рукой, смотрит исподлобья:

— Из-за него, засранца, сколько волос седых прибавилось, — ведет по выстриженной макушке, ищет волосы, наконец, дергает где-то за ухом. — На, смотри! — сует Дмитрию под нос три темно-рыжих волосины. — А он: «Свинья! Свиньей!» Сам ты свинья!

Дмитрий хохочет:

— Ты почему запретил Гаврюхе слугу искать?

— На что он тебе?

— Расспросить. Он в друзья набивался, помогать лез...

— Он набивался, он пусть и ищет. Тебе-то зачем? Не лезь ты сам никуда! Опять вляпаешься! Не наелся еще, что ли?! — неожиданно трезво и осмысленно отчитывает его монах.

Дмитрий таращит глаза:

— Отче! Ты правда пьян или притворяешься?

— Не твое дело!

— Ты будешь скипидар нюхать или нет?

— Нежжалаю!

— Тогда иди к себе и там хоть залейся, а мне не мешай, мне к приему надо приготовиться.

— Не ходи!

— Ишь ты! А вдруг они обидятся?

— Не ходи! Пойдем лучше со мной... Ко мне...

— Еще на один поединок нарваться?

— Божже упаси!!

— Вот и я думаю... Ты мне что сейчас сказал?

Монах долго тупо смотрит перед собой, потом вдруг встает и молча, сильно шатаясь, идет к двери.

— Ты куда?

— К себе... Как приказано...

И вот вечером...

Посольство подвели к роскошно украшенным, сходящимся вверху к середине пикой дверям какого-то (как потом оказалось, пиршественного) зала. Остановили. Расставили парами. Тщательно пересчитали. Дмитрий оказался во главе одной из цепочек, рядом с отцом. За отцом стоял Леонард, за Дмитрием Байгард, дальше дружина.

Через какое-то время двери распахнулись, и их ввели.

Зал был огромный, с узкими длиннющими окнами, забранными разноцветными стеклами, и, как показалось Дмитрию, очень высокий, потому что потолка не было, просто стены на определенной высоте начинали склоняться друг к другу и сходились где-то там, очень высоко.