Владимир Кожевников - Забытый. Литва

Дальше они собой (все!) уже не владели. Их повели, что-то заботливо объясняя, но всех в разные стороны, и Дмитрий остался один.

Дмитрия привели в келью со всеми удобствами: накрытый стол, пышная постель, огромный кувшин с водой, вероятно — для умывания (а может, и других дел), было в полу и отверстие для слива — всего, чего потребуется. Над кроватью распятие. И расторопный юркий слуга в черном костюме с капюшоном и белым крестом на левом плече. У Дмитрия сразу отпечаталось в голове: «черненький». Тот быстро забормотал по-своему, из чего Дмитрий уловил только несколько раз произнесенное «Хер... хер...» и решил было уже оскорбиться, но слуга, видя, что его не понимают, произнес пару фраз на ломаном литовском в том смысле, что, мол, если буду нужен — хлопни дважды в ладони. И исчез.

А Дмитрий остался обдумывать происшедшее.

«Дальше-то что? Представляться? Или нет? Сегодня? Завтра? Когда? Куцы бечь? — как отец Ипат говорит. Да, пленником ты еще не был... А сейчас чувствуешь себя настоящим пленником...»

Вдруг вновь вбежал «черненький» и рассыпал горох слов, среди которых было так много «херов», что Дмитрий упер кулаки в бока и развел локти в стороны (монах научил его, что эта поза у рыцарей означает крайнюю степень негодования), слуга понял, умолк и согнулся в поклоне, но в келью влетел еще один, легкий, вертлявый, черт-те-как разодетый человек и с ужасным акцентом начал сыпать по-литовски:

— Вам, уважаемый помощник посла, в течение полутора часов следует успеть подготовиться предстать перед Великим магистром великого Ордена крестоносцев сиятельным бароном Генрихом фон Арфбергом.

— Успею. Какое положено оружие при приеме? — Дмитрий и сам не понял, почему спросил, просто это было первое, что пришло в голову.

Немец смущенно поклонился:

— О-о... Оружие не предусматривается...

— Как?! Этого не может быть! Ни один костюм посла не предусматривает отсутствия оружия! Или я плохо понимаю ваш литовский... — Дмитрий дипломатично улыбался, пытаясь скрыть смятение: «Что случилось? Почему без оружия? Опять что-то не то!»

Вертлявый вежливо отвечает:

— Нет, вы понимаете все правильно. Просто сегодня вы — я прошу вас не удивляться — предстанете перед Великим магистром не только как посол.

— А как еще?!

— Сегодня при въезде в столицу... произошел некий инцидент... Дмитрия бросает в жар: «Ага! Вот оно как! Вот и аукнулось!..»

— ...Я прошу понять меня правильно, прошу не обидеться... Это будет, конечно, формальность... Но нарушены правила Ордена... Вы меня понимаете?! Вам нужно будет... как это по-литовски?.. сделать отчет. Да! Сделать отчет! Отчитаться... я прошу понимать — существуют законы Ордена, рыцари не могут от них отступить. Вы, конечно, ничего не знали, вы не могли предвидеть, и к тому же вы посольство, и все это есть небольшая формальность, но... Вы понимаете? Оружие исключается...

«Как много наговорил — голова кругом... А если я упрусь?.. Как бы отец поступил? Где он? Хоть бы посоветоваться... Нет... Отец вряд ли стал бы упираться... А я наупирался, наделал дел, дальше бы не вляпаться! К тому же — формальность... Черт с вами!»

— Хорошо. Я понял. Без оружия. Но что я должен буду делать и говорить?

— О-о! — радостно заулыбался вертлявый, видно было, что очень обрадовался такой покладистости князя. — Там вам все скажут! Это несложно!

«Может, зря? — подумал Дмитрии. — Ишь как обрадовался! Ну, черт с тобой!»

Разодетый исчезает, «черненький» стоит у стены, за кроватью, смотрит, по разумению Дмитрия, нагло.

— А ну пошел на х...! — вдруг гаркает Дмитрий, и тот срывается с места, кидается к двери, но, уже схватившись за ручку, останавливается, оглядывается, сообразив, что на этот крик он реагировать был не должен. Дикий страх заметался в его глазах.

— Что?! Соображаешь, стало быть, по-русски, мерзавец! — Дмитрий развеселился и приободрился, вспомнил вдруг, как от крика Кориата кинулась врассыпную торжественная толпа.

— Понимаешь?! — Дмитрий пытается поймать глаза «черненького», но тот гнется, смотрит в пол...

— Понимаю...

— Иди сюда! Сядь!

— Не могу, майн хер.

— Я тебе покажу — хер, я тебе сейчас твой хер отхерачу!

— Господи! Как можно!? — испуганно кричит слуга и вдруг опускается на колени.

— Ты что?

— Не погубите! О милости прошу...

— Что?

— Не говорите никому, что вы мной недовольны. Я все-все для вас сделаю, что ни попросите! Даже что не полагается! Не скажите никому, что я по-русски... Я пропал, если узнают...