Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

В каждом городе существует союз между городом и его жителями, и город ставит свою печать на горожанах, тем более город Всевышнего, ведь он превыше всех городов, ибо не покидало его Божественное Присутствие никогда. И хотя это Присутствие скрыто, бывают времена, когда даже самый простой еврей, который удостоился жить в Иерусалиме, ощущает это; каждый – в меру отпущенных ему способностей чувствовать. И получает человек эту награду, благодаря милости Всевышнего, чей свет озаряет ему душу, получает – за страдания в Эрец Исраэль, принятые им с любовью без жалоб и без негодования.

Все те годы, что Ицхак жил вне Эрец, он соблюдал законы субботы, и накладывал тфилин, и молился каждый день по заведенному порядку. Когда он совершил алию в Эрец Исраэль, повесил тфилин на гвоздь и сбросил с себя остальные заповеди, не соблюдал субботу и не молился. Ушел от него страх перед отцом – ушел от него страх перед Отцом Небесным. Молод был Ицхак и не задумывался сильно о Создателе, как большинство наших товарищей в те времена. Поднялся он в Иерусалим и начал меняться. Иногда самостоятельно, а иногда с помощью других, как, к примеру, когда он работал в доле с иерусалимскими малярами. Когда наступало время полуденной молитвы и вставали маляры на молитву, оставлял также и он свою работу и молился вместе с ними, а если он ел вместе с ними хлеб, присоединялся к ним и произносил благодарственную молитву.

Маляры эти, его коллеги по ремеслу, обычно приглашали Ицхака на каждое торжество в их доме. Эти люди, которые тянут из себя жилы ради мизерного заработка и вся жизнь которых – нужда и мучения, как только бывает у кого-нибудь из них праздничная трапеза, становятся другими людьми, полными радости. Собираются двадцать – тридцать человек в тесной квартирке, и расстилают скатерть, и ставят бутылку красного вина, и бутылку водки, и немного фисташек и семечек, и ломтики медового пирога из муки грубого помола, и кусочки арбуза. А в зимние дни украшают стол апельсинами из Яффы, знаменитыми своей величиной, и апельсинами из Иерихона, знаменитыми своей сладостью. Наливает себе каждый немного вина и отпивает немножко. Поздравляет виновника торжества и всех гостей и отламывает себе маленький кусочек пирога, но не съедает его тут же, а кладет рядом со своим стаканом, дабы видел хозяин дома, что он ест и наслаждается его трапезой. Если он умеет петь, он поет нигун; если он весельчак, шутит и рассказывает смешные истории, которые все любят; а если он ученый человек, рассказывает интересную новость или дает небольшой драш к недельной главе из Торы или к отрывку из Пророков, который читают на этой неделе, а завершает он свой драш гематрией, связанной с виновником торжества.

От слов Торы переходят они к рассказам о людях Торы, о первых раввинах Иерусалима, чьи молитвы предотвращали несчастья, и отклоняли запреты, и вызывали дожди, так что другие народы поражались и склоняли перед ними голову. И это не удивительно: каждого, кто освящает себя и в самом деле боится Бога, и вся его деятельность – ради имени Благословенного, каждого – Всевышний любит и рад исполнить его желание, как мы читаем в псалме: «Желание боящихся Его исполнит Он». Так наш учитель Клонимус, чудотворец, служил своему народу до такой степени, что даже нарушил субботу, за что полагается избиение камнями, поэтому повелел этот праведник каждому, кто увидит его могилу, забрасывать ее камнями, и до сих пор мы видим на его могиле груду камней. И казалось бы, прошло так много лет – должна была эта груда подняться до небес, но наверняка спускаются с небес и забирают те камни. От этих первых наших учителей переходят они к рабби Ор Хаиму и к знаменитым каббалистам, похожим на ангелов служения. А иногда говорят они об Иерусалиме: не покидает его Божественное Присутствие ни на миг, и, хотя разрушен Иерусалим, всегда это Божественное Присутствие ощущается у Западной стены; и хотя стоит стена одиноко в своей святости, все действия иноверцев и все их мерзости не оскверняют ее. А некоторые гости рассказывают о том, что не подходили евреи к Западной стене в обуви, но снимали ее и оставляли в отдалении, не так, как в наше время, когда подходят к ней в башмаках. Наши предки, более близкие к трагедии разрушения Храма, поступали, как поступают в семь траурных дней; мы, более близкие к избавлению, считаем, что этот обычай устарел. И когда говорят они о старых временах, то рассказывают о страшных небесных знамениях, которые появлялись в небе Иерусалима до 5600 года от сотворения мира и побуждали душу каждого к раскаянию.