Орхан Памук - Дом тишины

Поужинав, отец рано ушел со своими билетами по барам, и тогда я тоже ушел из дома, не сказав ничего матери. Я пошел в кофейню, смотрю – все уже там, есть и два новеньких парня, Мустафа им рассказывает обо всем. Я сел, не привлекая к себе внимания, и стал слушать: да, говорил Мустафа, мир хотят разделить две супердержавы; еврей Маркс врет, потому что миром правит не то, что он называет классовой борьбой, а национализм, и самая националистическая страна – Россия, и самая империалистическая – тоже. Потом он рассказал, что центром мира является Ближний Восток, а центром Ближнего Востока – Турция. И огромные силы руками своих агентов устраивают провокации и споры о том, кто мусульманин, а кто турок, чтобы разделить нас, уничтожить наши ряды, сплотившиеся против коммунизма; эти агенты везде к сожалению, они могут быть среди нас, говорил он, даже среди нас. Тогда все некоторое время помолчали. Затем Мустафа рассказал, что мы всегда были заодно и поэтому мы можем заставить империалистических обманщиков и клеветников-европейцев, которые называют нас варварами-турками, харкать собственной кровью, а мне показалось, что я слышу наши звонкие голоса, от которых христиане дрожат холодными зимними ночами. Потом я вдруг сильно разозлился, потому что один из двух новеньких, глупеньких юнцов, примкнувших к нам, сказал:

– Братишка, а если у нас тоже найдут нефть, мы станем богатыми и наша страна будет развиваться, как у арабов?

Можно подумать – все ради денег, все ради материальных благ! Но Мустафа – терпеливый, он опять стал объяснять им; я уже не слушал, знаю я все эти разговоры, я уже не новенький. На столе лежала какая-то газета, я взял, стал читать ее, заглянул в раздел объявлений о приеме на работу. Мустафа сказал новеньким, чтобы они поздно вечером пришли сюда. Они почтительно попрощались и ушли, чтобы показать, что усвоили, что дисциплина – это бесконечная покорность.

– Вы сегодня вечером будете заборы расписывать? – спросил я.

– Да, – ответил Мустафа. – Вчера вечером тоже расписывали, а ты где был?

– Дома, – сказал я. – Занимался.

– Занимался? – переспросил Сердар. – Или караулил кого-то? – И гадко хихикнул.

На него я внимания обращать не собираюсь, но я испугался, что Мустафа воспримет все всерьез.

– Я сегодня утром застукал его перед пляжем, – сообщил Сердар, – за девчонкой одной следил. А девчонка из богатой семьи, он в нее влюбился. И расческу у нее украл.

– Украл?

– Послушай, Сердар, – начал я, – только вором меня не называй, а то поссоримся!

– Ладно, а что – девчонка сама, что ли, расческу тебе дала?

– Да, – сказал я. – Конечно, она дала.

– С чего бы такой девушке тебе вдруг расчески давать?

– Тебе не понять этого, дорогой мой.

– Украл! – сказал он. – Влюбился, дурак, и украл!

Внезапно я завелся. Вытащил из кармана обе расчески.

– Смотри, – сказал я. – А сегодня она дала мне другую расческу. Все еще не веришь?

– Дай-ка посмотреть, – сказал Сердар.

– Бери, – сказал я и протянул красную расческу. – Надеюсь, сегодня утром ты понял, что я тебе сделаю, если не вернешь!

– Эта расческа совсем не такая, как зеленая, – сказал он. – Такой та девушка пользоваться не будет!

– Я своими глазами видел, как она ею пользовалась, – сказал я. – У нее и в сумке одна такая есть.

– Тогда она тебе ее не давала, – сказал он.

– Почему? – спросил я. – Разве не может у нее быть две расчески вместо одной?

– Бедный, – сказал Сердар, – от любви разум потерял, не знает, что говорит.

– Ты что, не веришь, что я знаком с этой девушкой? – закричал я.

– Кто эта девушка? – внезапно спросил Мустафа.

Я растерялся и подумал: значит, Мустафа слушал.

– Этот влюбился в одну богачку, – сказал Сердар.

– Действительно? – спросил Мустафа.

– Ой, братик, плохи дела! – сказал Сердар.

– Кто эта девушка? – еще раз спросил Мустафа.

– Он все время ворует ее расчески, – сказал Сердар.

– Нет! – ответил я.

– Что «нет»? – спросил Мустафа.

– Она дала мне эту расческу!

– Зачем? – спросил Мустафа.

– Я тоже не знаю, – ответил я. – Должно быть, в подарок.

– Кто эта девушка? – спросил Мустафа.

– Когда она мне подарила зеленую расческу, – сказал я, – я решил тоже ей что-нибудь подарить и купил эту красную. Но, как сказал Сердар, эта красная действительно хуже и не такая, как зеленая.

– Ты же сказал, что она тебе обе дала! – сказал Сердар.

– Кто эта девушка, я тебя спрашиваю! – закричал Мустафа.