Джон Голсуорси - Девушка ждёт

– Ну, вы прямо бунтарь!

– Да уж тут забунтуешь, – возразила девушка.

– Вот мы и пришли к миссис Монт. У меня есть еще дела, я с вами расстанусь. Надеюсь, мы еще увидимся.

Динни протянула руку, Миллисент ее пожала.

– Хорошо мне было с вами, – сказала она от души.

– Мне тоже. Желаю удачи!

Динни оставила девушку в холле, а сама отправилась на Окли-стрит; ей было не по себе, как всякому человеку, который остановился на полпути. Она прикоснулась к неведомому и отступила. Ее мысли и чувства напоминали ей веселое чириканье весенних птиц, которые еще не сложили своих песен. Эта девушка пробудила в ней какое-то новое для нее желание схватиться с жизнью врукопашную, но ни намеком не подсказала, как это сделать. Эх, если бы она могла влюбиться! Приятно знать, чего хочешь, как это знали с первого взгляда Джин и Хьюберт, как это знали, по их словам, Халлорсен и Алан Тасборо. А ее существование скорее похоже на театр теней, чем на действительность. Недовольная собой, она облокотилась на парапет над Темзой, следя за поднимающимся приливом. Верит ли она в бога? В каком-то смысле – да. Но в каком? Ей припомнилась фраза из дневника Хьюберта: «Всякий, кто верит, что попадет на небо, находится в куда более счастливом положении, чем я. Ведь ему сулят посмертную пенсию». Разве религия – это вера в загробное вознаграждение? Если так – какая пошлость! Надо верить в добро ради самого добра, потому что добро прекрасно, как цветок, как звездная ночь, как музыка. Дядя Хилери делает свое трудное дело, ибо просто не может иначе. А он верит в бога? Надо его спросить. У самого ее уха раздался голос:

– Динни!

Динни вздрогнула и обернулась, – перед ней, широко улыбаясь, стоял Алан Тасборо.

– Я был на Окли-стрит, справлялся о вас и о Джин; там мне сказали, что вы остановились у Монтов. Я пошел было туда и вдруг встречаю вас. Вот повезло!

– А я раздумываю, верю ли я в бога.

– Как странно! Я тоже!

– Что – тоже? Верю ли я или верите ли вы?

– По правде говоря, вы и я для меня – одно и то же.

– Вот как? Так как же мы, верим или нет?

– С грехом пополам.

– А вы слышали, что случилось на Окли-стрит?

– Нет.

– Капитан Ферз вернулся.

– Ах ты черт!

– Вот именно. Вы видели Диану?

– Нет; только горничную, – она была какая-то растерянная. А тот, бедняга, все еще не в своем уме?

– Ему лучше, но это так ужасно для Дианы.

– Надо бы ее оттуда убрать.

– Я перееду к ней, если она согласится, – сказала вдруг Динни.

– Ну, мне это совсем не нравится.

– Да уж чего хорошего, но я все-таки перееду.

– Почему? Она вам не такой уж близкий человек.

– Мне надоело бить баклуши.

Молодой Тасборо изумленно раскрыл глаза.

– Не понимаю.

– Вы не прячетесь за мамину юбку. Пора и мне начать жить самостоятельно.

– Тогда выходите за меня замуж.

– Ей-богу, Алан, я никогда не встречала человека с такой бедной фантазией.

– Лучше придумать что-нибудь одно, но стоящее. Динни двинулась дальше.

– Я иду на Окли-стрит.

Некоторое время они шли молча; наконец молодой Тасборо серьезно спросил:

– Что вас мучает, моя дорогая?

– Собственная натура; уж больно спокойно живу, никаких треволнений.

– Дайте мне волю, у вас будет их сколько угодно.

– Я говорю серьезно, Алан.

Вот и отлично. Пока вы не станете серьезной, вы за меня замуж не выйдете. Но почему вам так не хватает синяков?

Динни пожала плечами.

– А помните у Лонгфелло: «Жизнь реальна, жизнь сурова». Вы, конечно, не знаете, что это за никчемное занятие – жить маменькиной дочкой в деревне.

– Сказал бы я вам, да боюсь.

– Почему же, скажите!

– Ваш недуг легко излечить. Отчего бы вам самой не стать маменькой в городе?

– Вот когда девушкам полагается краснеть, – вздохнула Динни. – Право, мне совсем не хочется превращать все в шутку, но, кажется, ничего другого мне не дано.

Молодой Тасборо взял ее под руку.

– Если вы сумеете превратить в шутку жизнь жены моряка, вы будете первая, кому это удалось.

Динни улыбнулась.

– Я ни за кого не выйду замуж, пока не почувствую, что не могу иначе. Я слишком хорошо себя знаю.

– Ладно, Динни; не буду вам больше надоедать.

Они снова помолчали; на углу Окли-стрит она остановилась.

– Дальше вам идти не стоит.

– Я загляну вечером к Монтам и узнаю, как ваши дела. И если вам понадобится помощь – любая помощь, – вам надо только позвонить мне в клуб. Вот по этому номеру.

Он написал карандашом номер на карточке и протянул ей.