Джон Голсуорси: Маленький человек

Все вскакивают и суетятся.

Американец.Какая досада! Видно, так и уходить без пива.

Все хватают пальто, шляпы, накидки, между тем как женщина с ребенком безуспешно пытается справиться со своими двумя узлами. Наконец она в отчаянии сжимает руки и кричит: «Herr lesul Hilfe!» [10] . Услышав этот неожиданный возглас, бегущие оглядываются.

Американец.Что это? Зовут на помощь? (Продолжает бежать.)

Маленький человекоборачивается, бежит назад, хватает ребенка и один из узлов.

Маленький человек.Скорее, милая, скорее!

Женщина хватает второй узел, бежит за ним. Официантпоявляется в дверях с бутылкой пива и, утомленно улыбаясь, смотрит им вслед.

Занавес

Купе второго класса в движущемся поезде. Друг против друга сидят англичанинс женой, она – лицом к движению, он – спиной. Им удается до некоторой степени отгородиться от остальных пассажиров газетами. Рядом с англичанкойсидит немец, напротив немца – американец; рядом с американцем, у окна – юный датчанин; противоположное место у окна занято чемоданом немца. Тишина нарушается только стуком колес да шуршанием газет.

Американец(поворачиваясь к юному датчанину) . Хорошо бы закрыть окно. Что-то прохладно после нашей пробежки. А славно нас погоняли!

Юный датчанинсмеется и закрывает окно. Англичане наблюдают за этой операцией с некоторым раздражением. Немецоткрывает чемодан, который лежит на сиденье возле окна, и берет книгу.

Американец.Немцы – большие любители чтения. Хорошая привычка, развивает. Я сам готов читать что угодно!

Немецдержит книгу так, что видно заглавие.

Американец.«Дон-Кихот». Превосходная книга! Мы, американцы, очень ценим старину Кихота. Немного чудит, конечно, но мы себе не позволяем смеяться над ним.

Немец.Он мертв. Мертв, как дохлая овца. И слава богу.

Американец.У нас в Америке уважают рыцарские традиции.

Немец.Рыцарство – ничто. Сентименталиш. В нашу эпоху это балласт. Человек пробиваться должен, быть сильный должен.

Американец.Вы это просто так говорите. Я думаю, у вашего народа рыцарство выражается в самоотверженном отношении к государству. У нас предоставляется больше простора личности. Мы считаем, что уступать слабым и беззащитным – благородно. Это нас возвышает в собственных глазах.

В коридоре вагона возникает фигура Маленького человекас младенцем и узлом в руках. Он робко заглядывает в открытую дверь купе. Англичане досадливо отгораживаются от него газетами, даже не взглянув в его сторону. Юный датчанинсмеется.

Немец.Ach, so! [11]

Американец.Вот так так!

Маленький человек.Мне бы сесть. Я никак не найду места.

Американец.А вы идите сюда. Здесь как раз одно место свободное.

Маленький человек(оставляет узел в коридоре и входит с ребенком) . Можно?

Американец.Входите, входите!

Немецнеохотно снимает свой чемодан. Маленький человеквходит и осторожно присаживается.

Американец.А где мать?

Маленький человек(печально) . Боюсь, что не успела сесть.

Юный датчанинсмеется. Англичане незаметно для себя высовываются из-за своих газет.

Американец.Ого! Семейное происшествие, можно сказать.

Англичаниннеожиданно издает громогласное: «Ха! Ха!» – и снова прячется за газету, которая чуть трясется у него в руках. Газета напротив него тоже начинает дрожать, и из-за нее раздается повизгивание.

Немец.А вы с узлом и ребенком этой женщины остались! Ха! (Короткий, сиплый смешок.)

Американец(серьезно) . Смешно. Видно, провидению вздумалось сыграть с вами скверную шутку. Довольно некрасиво.

Младенецплачет. Маленький человекпринимается качать его с выражением тихого отчаяния на лице и смотрит на всех поочередно, как бы извиняясь. Безудержное веселье охватывает каждого, на ком он останавливает свой печальный взгляд. Один американецсохраняет невозмутимую серьезность.

Американец.Я бы на вашем месте покинул поезд и возвратил ребенка по принадлежности. Что может быть страшнее разъяренной матери?