Андрэ Моруа: Путешествие в страну Артиколей

Она очень удивилась, узнав, что я заказал судно во Франции. Удобнейшей гаванью для выхода в Тихий океан был Сан-Франциско. И у нее были друзья в Америке, которые охотно согласились бы взять на себя присмотр за ходом работ. Доводы ее показались мне рассудительными, и я пообещал, что попытаюсь полюбовно расторгнуть заключенный в Сен-Назаре договор. Я уже говорил «наше судно»...

Когда мы разговорились, она дала мне и дополнительные сведения о себе самой. Она выросла в Вандее, в старой патриархальной семье. В восемнадцать лет ее выдали, не спрашивая ее согласия, за богатого, старого соседа. В годы войны она потеряла родителей и мужа. Счастья не знала ни в юности, ни в замужестве.

— Но я не делаю из этого трагедии. Очень несчастна я никогда не была. Я наделена в достаточной мере чувством юмора, и в самые тяжелые минуты умею подмечать и комическую сторону моих горестей.

Все, за что она ни бралась, она делала хорошо, умно, со вкусом. Обстановка ее дома говорила о тщательной обдуманности каждой мелочи. Мебели было немного, но отличного качества. Стены были голые. Никаких безделушек. Много книг. Я прочел на корешках названия книг по медицине, руководства к искусству плаваниями трудов о мерепла- вании. У подъезда стоял ее автомобиль. Она сама отвезла меня в центр Парижа. Правила она отлично: спокойно и без малейшего напряжения.

Описание нашего путешествия из Сан-Франциско в Гонолулу, как я уже говорил, включено будет в другую большую книгу. Отмечу лишь, что в течении всего переезда не было у нас никакого осложнения.

Судно наше «Allen» вполне приспособлено было для дальнего морского плавания. Первое время нам казалось необходимым проверять курс чуть ли не каждую четверть часа. Но мы скоро убедились, что в этом никакой надобности не было. Ночью шли под ветром, и, просыпаясь утром, к большому нашему удовлетворению, оказывались на верном пути.

Были у нас и три встречных бури, из них одна довольно сильная, и Анна доказала тогда свою отвагу.

Как я предвидел уже с первых дней нашего знакомства, она оказалась идеальным спутником. Это она, отличная организаторша, сделала в Сан-Франциско все нужные запасы, и у нас все время был простой, но вкусный, здоровый стол. Дурное настроение было ей совсем чуждо. Даже в минуты опасности ей не изменяли естественность и точный, верный жест. Я ее называл «Ваша Ясность». Отношения наши были простые, дружеские. Ни ухаживания, ни покровительственных забот о себе Анна не допустила бы. Сказать, что мы жили, как два брата, было бы плоскостью, пожалуй. Но все же это вернейшее определение наших отношений. Должен, однако, полной точности ради, сознаться, что мое отношение к ней было несколько сложней: я часто ловил себя на чувстве нежности, на желании... Но тогда я быстро принимался за какую-нибудь работу и старался думать о чем либо другом.

В мой план входило с Гавайских островов направиться на Таити, но сделав крюк, с тем, чтобы повидать Маркизы и Туамоту [4] Острова Полинезии. . Гонолулу меня разочаровал: американское Монте-Карло. Мне казалось, что эти огромные кольца из белого коралла, поблескивавшие над поверхностью моря, дадут нам наконец новое, невиданное зрелище. Дней двадцать спустя после отплытия из Гонолулу, наблюдение, сделанное мною, убедило нас в том, что мы находились на 161 град. 2 мин. западной долготы и 5 град. 3 мин. северной широты. Мы приближались, стало быть, к группе островов Фаннинг, к островам утесистым и пустынным, но на которых, по морскому указателю Финдлея, должна была находится английская телеграфная станция. Я рассчитывал сделать там новый запас пресной воды.

К вечеру мы вошли в полосу морской зыби. Небольшие коварные волны ударялись в форштевень нашего судна частыми, неровными ударами. Гребни волн рассыпались белопенными брызгами. А там поднялся ветер, усиливавшийся с каждой минутой, и черные, как чернила, тучи заслонили горизонт высокой стеной. «Аллан» стал сильно крениться. Жарко было, как в паровом котле. Мы видели уже серьезные шквалы, но скоро поняли, что это были детские забавы в сравнении с этой бурей. Ветер неистовым галопом гнал по небу черных бешеных коней. Мы окружены были огромными, бушевавшими волнами, и каждая из них, взметнувшись, покрывала палубу, и судно, накренившись, погружалось в воду. Мы шли на всех парусах, но приходилось крепко держаться за мачту, чтобы ветер не снес нас в пучину. Выпрямленная бурей, с приподнятыми волосами, неподвижными бровями, Анна была в эти часы восхитительна: морская богиня. В полночь ясно стало, что бороться с усиливающейся бурей мы бессильны.