Александр Амфитеатров - Virtus Аntiquа (Оруженосец)

А что бы сами вы велѣли, графъ,
Когда бъ вы были Сильвія, а я
ГрафъГалеотто?

Я бы такъ поставилъ
Вопросъ: люблю я графа?

Если нѣтъ?..
Постойте – не блѣднѣйте: для примѣра
Мы только говоримъ.

Тогда бы я
Сказалъ себѣ: Хоть не люблю я графа,
Но ничего и противъ не имѣю.
Хоть говорятъ, что дикъ онъ и суровъ,
Но я его суровымъ не видала,
И предо мною онъ – смирнѣй овцы.
Меня онъ любитъ… Господи! Какъ любить!
Сильнѣй любить не можетъ ужъ никто.
Кого жъ мнѣ ждать еще, какого принца?

Однако, рыцарь… Если – есть кого?

Тогда скорѣй мнѣ имя назовите:
Я уши обрублю тому, кто смѣлъ
Межъ нами стать.

Напрасно горячитесь, —
Свободна я. Мнѣ безразличны всѣ.

О, Сильвія! Холодное вы сердце!
Вамъ шутка все – и ревность, и любовь!
У вашихъ ногъ я плачу, задыхаюсь;
Я по ночамъ не сплю, толкуя смыслъ
Въ загадкахъ словъ, небрежныхъ и шутливыхъ,
Которыми сверкаетъ ваша рѣчь,
Какъ ожерелье – жемчугомъ восточнымъ!
Вамъ шутка все! Смѣетесь вы, Омфала,
Что сѣсть готовъ за прялку Геркулесъ!
Вамъ нравится хребетъ ручного тигра
Презрительною ножкой попирать!
Ну, что жъ? – топчи! Дразни, терзай и смѣйся
И… не люби… Но будь моей женой!

Ха! Поговоримъ спокойно.
Вѣдь я не молода уже, мой другъ:
Пять лѣтъ назадъ, здѣсь въ этой самой залѣ
Вы говорили мнѣ слова любви.

И былъ отвергнуть, и себя въ изгнанье
Далекое спровадилъ добровольно…

Зачѣмъ тогда уѣхали вы?

Но…

Признаній вашихъ, графъ, не отвергала
Я наотрѣзъ. Я отвѣчала вамъ:
Хоть не люблю я васъ, но уважаю;
Прикажетъ мнѣ идти за васъ отецъ,
Я и пойду. Быть можетъ, скоро юность
Меня любви научитъ, и тогда —
Какъ знать: не вы ль мой будете избранникъ?

Да, да! «Хотя», «конечно» и «однако»…
И всяческихъ увертокъ милліонъ,
Что женская придумываетъ хитрость
Взамѣнъ простого «прочь пошелъ»!

О, нѣтъ!
Не догадались вы, мой Галеотто…
А слѣдовало, слѣдовало ждать!
Я испытать хотѣла васъ терпѣньемъ,
Хотѣла приглядѣться къ вамъ, узнать,
Что вы за человѣкъ. Но вы сурово
Мой приняли отвѣтъ, умчались въ море,
Пять лѣтъ въ чужихъ скитаетесь краяхъ,
Ни вѣсти, ни письма отъ васъ… И я
Рѣшила, что меня вы не любили,
А просто прихоть тѣшили свою,
Мнѣ голову туманя объясненьемъ.

Клянуся папой…

Не клянитесь, графъ.
Святой отецъ далеко, не услышитъ.
Къ тому жъ – которымъ? Цѣлыхъ два теперь
У насъ вѣдь папы.

Сильвія! Довольно!..
Уѣхалъ я, безсмысленный, затѣмъ,
Что… Господи! Прости мнѣ, если тайну
Чужую долженъ я разоблачить!
Пять лѣтъ ее въ груди хранилъ я свято,
И этотъ мальчикъ даже, Ланчелоттъ,
Который всѣ мои къ вамъ слезы знаетъ,
О тайнъ той ни звука не слыхалъ…
У васъ была сестра?

Была, Ассунта.

Когда отъ васъ отверженнымъ уѣхалъ
Я въ замокъ свой и, въ хмельномъ забытьѣ,
Влача, какъ цѣпь, отравленное время,
За днями дни пирами убивалъ,
Однажды мнѣ Ассунта написала…
Мнѣ стыдно, но… подобнаго письма
Не получаетъ дважды въ жизни смертный!
Она писала: «Я люблю васъ»…

О!
Зачѣмъ ее писать мы научили?!.

«Я знаю: вамъ сестра моя мила.
На бѣдную смиренницу Ассунту
Разсѣянный и равнодушный взглядъ
Ошибкой только бросите вы развѣ…
Я знаю: вы отвергнуты. Горда
И холодна сестра моя, какъ мраморъ.
А я?!. Когда бы предлагали мнѣ
Рай безъ тебя, иль вѣчный адъ съ тобою, —
То я бы въ адъ съ улыбкою пошла!
Возьми меня женою, иль рабою —
Мнѣ все равно! Я жду тебя… И ты,
Одинъ лишь ты – властитель мой до гроба!
Когда жъ не ты, сама я въ гробъ сойду!»

И… что же вы отвѣтили?