Александр Амфитеатров - Рассказы Датико

Взобравшись на вершину крутого обрыва, служащаго лѣвымъ берегомъ для быстрыхъ водъ мутной Пасанаурской Арагвы, я легъ на мшистые камни, подъ тѣнь коряваго приземистаго дубка. Глубоко подо мною бѣлѣли низенькія строенія Пасанаура, кипѣла Арагва. И ревъ рѣки, и отголоски жизни затеряннаго въ горной котловинѣ тихаго селенія доходили ко мнѣ слитнымъ гуломъ, образуя для слуха какъ бы постоянный фонъ, на которомъ особенно рѣзко выдѣлялись случайные звуки, время отъ времени проносившіеся въ воздухѣ. То пронзительно и дико накричитъ орелъ, падая съ голубой небесной высоты на добычу, то гдѣ-нибудь въ ущельи грянетъ выстрѣлъ, — эхо рявкнетъ въ отвѣтъ во ста мѣстахъ заразъ, коротко и зычно, словно гдѣ-либо по близости какой-нибудь сказочный богатырь, стоя на высокой скалѣ, вытряхнулъ на битую сухую дорогу громадный мѣшокъ съ камнями. Насупротивъ, черезъ долину, зеленыя лѣсистыя горы стояли въ синеватомъ прозрачномъ туманѣ, съ какимъ въ ясную погоду онѣ не разстаются отъ утренней зари до вечерней; это ихъ дневное дыханіе, къ ночи оно сгущается въ сѣроватую облачную пелену и снова разрѣжается при первомъ лучѣ восходящаго солнца. Въ небѣ висѣло нѣсколько мелкихъ тучекъ; тѣни отъ нихъ плыли по горамъ, то свѣтлѣя, то темнѣя, сообразно съ тѣмъ, на бугрѣ ли, въ балкѣ ли принимала ихъ на себя мягкая зелень кудрявыхъ лѣсныхъ верховъ. Въ то время, какъ я занимался созерцаніемъ горныхъ красотъ, мимо, чуть не задѣвъ меня крыльями, пролетѣла маленькая пташка. Сбоку, изъ чащи, ударилъ на нее копчикъ, поймалъ и, усѣвшись на сукъ орѣшника, въ какихъ-нибудь десяти шагахъ отъ меня, сталъ теребить свою жертву. Онъ испускалъ хриплые отрывистые крики и посматривалъ на меня круглыми, блестящими глазами, съ необыкновенно дѣловымъ и сердитымъ видомъ и безъ всякаго страха. Я захотѣлъ проучить копчика за нахальство, прицѣлился въ него изъ револьвера, выстрѣлилъ и… промахнулся! Копчикъ улетѣлъ, унося пойманную птичку, а сзади меня раздался грубый мужской хохотъ. Оглянувшись, я увидалъ охотника-грузина, въ поношенной черкескѣ изъ самодѣльнаго коричневаго сукна, съ кремневкой за плечами, съ деревяшкой вмѣсто лѣвой ноги. Мой промахъ по сидячей птицѣ такъ насмѣшилъ охотника, что онъ даже за бока ухватился, а пожилое безбородое лицо его7 бурое отъ загара, покраснѣло, налившись кровью. Пока я припоминалъ, какое бы изъ двадцати извѣстныхъ мнѣ въ то время грузинскихъ словъ пустить въ ходъ по случаю неожиданной встрѣчи, охотникъ самъ заговорилъ со мной по-русски, отлично произнося.

— Здравствуй! Зачѣмъ плохо стрѣляешь?

— Что же дѣлать, не умѣю лучше, — глаза слабы.

— Ха,! Я смотрю: цѣлитъ, долго цѣлитъ. Думаю: пропалъ теперь соколъ, ни пера отъ него не* будетъ. Бухъ! — вѣтка сломалась, а соколъ въ небо гулять пошелъ. Ха, ха, ха!..

Охотникъ сѣлъ рядомъ со мной.

— Откуда идешь? Изъ Пасамаура?.. Служишь тамъ? А! на лѣто жить пріѣхалъ!.. Изъ Тифлиса? Ва! Хорошій городъ, только жарко тамъ очень. А покажи-ка мнѣ твой «ріульверъ».

Я подалъ ему револьверъ. Охотникъ покачалъ головой:

— А ты совсѣмъ никуда не годишься! Угостилъ онъ меня внезапнымъ комплиментомъ.

— Что такъ?

— Вѣрно. Какъ же ты отдаешь въ руки чужому незнакомому человѣку свой револьверъ? Тутъ гора и лѣсъ. Вотъ я выпалю въ тебя, ты ляжешь, никто и не узнаетъ. Ха, ха, ха!..

— Не такое у тебя лицо, чтобы ты выстрѣлилъ въ человѣка.

Охотникъ ударилъ меня но плечу.

— Правда, кацо! [2] Человѣкъ, малый, молодецъ. . Хромой Датико никому зла не сдѣлалъ. А револьверъ все-таки чужимъ людямъ не давай. У насъ въ Гудамакари такъ разсказываютъ. Въ старые годы, неподалеку отсюда, жилъ надъ Арагвой въ саклѣ разбойникъ. Подстерегъ онъ однажды купца на дорогѣ, ограбилъ, бешметъ снялъ, рубашку снялъ. Купецъ сказалъ: «Господинъ, ты взялъ у меня все, кромѣ жизни, встрѣчу я другого разбойника, увидитъ онъ, что у меня ничего нѣтъ, разсердится, захочетъ отнять и самую жизнь, а мнѣ и защищать себя нечѣмъ. Подари мнѣ хоть палку свою, чтобы дорогой подпираться!» Сжалился разбойникъ. «Возьми!» Передалъ онъ палку купцу изъ рукъ въ руки, но, едва оставилъ свой конецъ палки, какъ купецъ этимъ концомъ сильно ударилъ его по носу. Разбойникъ упалъ замертво, а купецъ взялъ назадъ свое добро, да еще съ разбойника снялъ все оружіе и одѣжу и оставилъ его лежать голымъ на дорогѣ… Понялъ?… Ты зачѣмъ на гору пришелъ?