Генри Хаггард - Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

— Пожелай доброго пути себе, белый человек, — послышался суровый ответ.

— Почему? Разве ты хочешь, чтобы я отправился с вами, к Лобенгуле?

— Нет, ты раньше нас уйдешь в крааль властителя, имя которого Смерть.

И вот в ту минуту, когда рука Роберта двинулась к револьверу, спрятанному под его курткой, Бенита быстро вышла из фургона, в котором пряталась, и стала на козлы рядом с ним.

— О, — вскрикнул Мадуна. — Это белая девушка! Как явилась она сюда? Да, это великое волшебство! Разве женщина может летать, как птица?

Все с изумлением посмотрели на нее.

— Не все ли тебе равно, как явилась я сюда, вождь Мадуна? — по-зулусски ответила Бенита. — Но я скажу, зачем я пришла сюда. Я хочу помешать вам омочить ваши копья невинной кровью и навлечь на свои головы проклятие. Ответь мне, Мадуна. Скажи, кто подарил жизнь тебе и твоему брату, там, вон за этой стеной? Ведь в ту минуту макаланги разорвали бы вас обоих, как гиены разрывают антилопу. Сделала это я или кто-нибудь другой?

— Инкози-каас, предводительница, — ответил великий вождь и в виде салюта поднял свое большое копье. — Ты и никто другой!

— А что ты обещал мне тогда, вождь Мадуна?

— Высокорожденная девушка, я обещал подарить тебе твою жизнь и вернуть все тебе принадлежащее, если ты когда-нибудь будешь в моей власти.

— Лжет ли вождь амандабелов, человек высокой крови, как макаланский раб? Делает ли он еще худшее? Говорит ли только половину правды, как обманщик, покупающий и удерживающий половину платы? — с презрением спросила она. — Мадуна, ты обещал подарить мне не одну, а две, две жизни и все добро, принадлежащее двоим.

— Инкози-каас! Я дарю тебе жизнь этой белой лисицы, твоего мужа, и надеюсь, что он не обманет тебя, как обманул нас, и не заставит тебя вскапывать камень вместо почвы. — И он с бешенством посмотрел на Роберта. — Я отдаю тебе его и все, что тебе принадлежит. Ты еще просишь чего-нибудь?

— Да, — спокойно произнесла Бенита. — У вас много волов, которых вы отняли у макалангов. Мои уже съедены, а мне нужны животные, чтобы везти мой фургон. Я прошу тебя подарить мне двадцать штук и, — прибавила она, подумав немного, — еще двух коров с телятами, потому что мой отец болен и ему нужно молоко.

— Дайте ей все это, дайте, — сказал Мадуна с таким трагическим движением руки, которое, при других обстоятельствах, наверно, рассмешило бы Бениту. — Да выбирайте хороших и поскорее, раньше, чем она потребует от нас наших щитов и копий, потому что она спасла мне жизнь.

Несколько дикарей тотчас же ушли за коровами и скоро их пригнали.

Пока происходило все это, большое войско матабелов собиралось в низине справа от стоянки фургона. Теперь дикари проходили отрядами, впереди которых шли мальчишки и несли циновки и котлы для варки пищи; многие из них также гнали захваченных овец и крупный рогатый скот. К этому времени история Бениты, белой неуязвимой колдуньи, таинственно слетевшей с вершины утеса в фургон пленника, распространилась между ними. Матабелы узнали также, что именно она спасла их вождя от макалангов; слышавшие, как она говорила, восхищались ее умом и тем, как мужественно она защищала себя и добилась своего. Они шли и мысленно оскорбляли макалангов, смотревших на них с высоты скалы, а перед Бенитой, которая стояла на козлах фургона, в виде приветствия поднимали копья.

Это было изумительным и внушающим почтение зрелищем: немногим белым женщинам приходилось такое видеть.

Через полчаса Бенита, Сеймур и два зулуса шли или, вернее, бежали по берегу Замбези.

— Почему вы не двигаетесь быстрее? — нетерпеливо спросила девушка. — О, извините, вы хромаете. Роберт, отчего вы хромаете? И, о, Роберт, почему вы живы? Ведь все клялись и божились, что вы погибли… Я знаю часть вашей истории…

— Все просто, Бенита: я жив, потому что не умер. Когда меня выбросило на берег, я лежал без сознания. Позже солнце привело меня в чувство. Потом меня подняли туземцы, очень добрые люди. Но я не понимал ни слова из их речи.

Из веток они устроили носилки и унесли меня в свой крааль, за несколько миль от берега. Я невероятно страдал, потому что у меня был сломан сустав бедра. Вскоре кафрский врач сложил кости по-своему, и одна нога сделалась на дюйм короче другой, но это все-таки лучше, чем ничего.

У них я пролежал ровно два месяца; на много сотен миль вокруг не было ни одного белого человека, да если бы и был, я не мог бы встретиться с ним. После я, хромая, побрел к Наталю; так прошел еще месяц, наконец купил лошадь. Узнав о слухах, что я умер, я как можно скорее поехал на ферму вашего отца Руи-Крантц и там узнал от старой Салли, что вы отправились искать клад, тот самый клад, о котором я говорил вам на палубе «Занзибара».