Томаш Седлачек - Экономика добра и зла. В поисках смысла экономики от Гильгамеша до Уолл‑стрит

Heffernanová J. Tajemství dvou partnerů . P. 71.

См.: Heffernanová J. Tajemství dvou partnerů . P. 73.

Ср. Neubauer Zd. Respondeo Dicendum.

Витгенштейн Л. Логико‑философский трактат. 4.03.

Weintraub R. E. How Economics Become a Mathematical Science . Р. 75.

Витгенштейн Л. Логико‑философский трактат. С. 14.

«Обычно говорят о противоположности инстинкта и разума… Но на самом деле противоположность инстинкта и интеллекта иллюзорна. Инстинкт, интуиция, или инсайт, — это то, что первоначально приводит к идеям, подтверждаемым или опровергаемым последующим рассуждением… Разум — это не творческая, а скорее гармонизирующая, контролирующая сила. Даже в самой что ни на есть чистой логической сфере именно инсайт добывает новое знание первым» ( Рассел Б. Мистицизм и логика. С. 45).

Comte A. Cours de philosophie positive . P. 28.

Мизес Л. Человеческая деятельность. С. 817.

Hejdánek L. Básník a Slovo . Р. 57.

Heffernanová J. Tajemství dvou partnerů . P. 61.

Heffernanová J. Tajemství dvou partnerů . P. 61.

«Есть только два зла — или два главных зла, — воюющих с душой: покинувшая сердце любовь к свету этому и чрезмерное себялюбие (1 Пет. 2:11)» ( Bernard z Clairvaux. Kazani na Piseň pisni. Р. 211). Полезно помнить, что даже если мы боремся с (главным) злом, то речь все равно идет о любви (так же как в случае любви к деньгам, считающейся в Новом Завете за «корень всех зол», 1 Тим. 6:10).

«Всегда остается щелочка, через которую и проникает свет» ( Леонард Коэн . «Гимн»). — Примеч. ред.

Так, как это происходит в трилогии «Матрица»: вначале Сион есть не что иное, как аномалия, малая, необъяснимая резидуа, не вписывающаяся в детерминистические уравнения; это мусор матричной реальности, с которым сама Матрица справиться не может и потому перемещает его в другой мир.

«Как однажды написал Джеймс Олни, цитируя Поля Валери: “Любая теория есть автобиография”» (Weintraub R. E. How Economics Became a Mathematical Science . P. 6).

Если человеческая психика абсорбирует (или вынуждена абсорбировать) слишком большое количество непоследовательных, не связанных между собой наблюдений, которые не может объяснить или свести в единое целое, она защищает себя тем, что создает две личности или два мира, реагирующих по‑разному (да и являющихся, по сути, разными!) в каждой конкретной ситуации. Контраст ролей становится настолько радикальным, что они перестают быть устойчивыми и простого чередования ролей уже недостаточно, поэтому в качестве защиты необходима перемена самих личностей.

Nelson R. H. Economics as Religion . Р. 58.

Sören Kierkegaard’s Journals and Papers, 1054; цит. по: Mini P. V. Philosophy and Economics . Р. 211. Возможно, он думал о том же самом, что пытался показать Витгенштейн.

Caldwell B. J. Beyond Positivism . Р. 140.

Mini P. V. Philosophy and Economics . Р. 213.

См.: Caldwell B. J. Beyond Positivism . Р. 114.

Витгенштейн Л. Логико‑философский трактат. § 7.

«Многие из окружения Витгенштейна, правда, не понимали, что он вовсе не считает невыразимое словами вздором. Наоборот, то, о чем мы не смогли сказать, бывает самым важным» (Edmonds D., Eidinow J. Wittgenstein’s Poker . Р. 163).

См.: Mini P. V. Philosophy and Economics . Р. 16.

Йозеф Шумпетер советует от них отойти и исходить из исторического опыта. Вся немецкая историческая школа отказывается от абстрактных вневременных моделей и возвращается к истории как к единственному учителю.

Оставим в стороне вопрос, можно ли вообще создать такие конструкции без помощи интуиции.

Schumpeter J. Business Cycles: A Theoretical, Historical and Statistical Analysis of the Capitalist Process . P. 20.

Тут [водятся] львы (лат.). Так на средневековых картах обозначали неведомые земли на краю ойкумены. — Примеч. пер.

Шведский поэт Тумас Транстрёмер в 2011 году получил Нобелевскую премию по литературе. Этими строчками начинается одно из его самых известных стихотворений. Мы можем лишь догадываться, не символизирует ли эта поляна надежды тех, кто потерялся в лесу нашего времени. Ведь ответы приходят только после вопросов и никак иначе, а найти можно только потерянное. Если мы что‑нибудь ищем (смысл), то, значит, мы обратили внимание на утрату. У нас есть чувство, что он быть должен, но его нет. Только ребенок не задумывается о смысле своего существования — он у него просто есть, он им живет, его незачем искать.