Жан Жироду - Безумная из Шайо

Продавец шнурков. Экий подонок!

Орели. Мне кажется, судоговорение тем самым закончено, не правда ли, друзья? Он не знает названия камелии. Следовательно, деньги и впрямь главное зло мира.

Ропот, враждебный адвокату.

Будешь ставить на голосование, Жозефина?

Мусорщик. Как так закончено? Я член двухсот семейств. А для члена двухсот семейств никакое дело никогда не бывает закончено.

Жозефина. Приказываю вам замолчать. Слушание дела закончено.

Мусорщик. Для членов двухсот семейств не существует ничьих приказов. И законов тоже. Вы нас не знаете! Дюраны по ночам рыбачат со взрывчаткой. Дювали – и мужчины и женщины – летом купаются где угодно нагишом, даже в бассейнах на площади Конкорд, если им вздумается. Если автоинспектор составит на кого-либо из Малле протокол за отсутствие номерного знака на их двухместном велосипеде, инспектора увольняют, и так далее. На футбольном поле ни один вратарь не осмелится остановить кого-нибудь из Буайе. Члены двухсот семейств, сударыни, могут повернуться задом – им все равно улыбаются, их все равно целуют, словно они повернуты к вам лицом. Их целуют в зад. Не то чтобы они чванились, но задолизы сами этого требуют. Потому-то я и хочу жениться на Ирме. Она ведь тоже к ним принадлежит. Она из Ламберов. Ты еще полюбуешься на наших деток, Ирма. Их и подтирать не придется: задолизы будут тут как тут. (Хватает Ирму.)

Все прочие приближаются.

А вы все посмейте хоть пальцем меня тронуть! Узнаете, что такое ордер на арест, где остается только вписать фамилию, что такое галеры, что такое железная маска. Двести семейств – они не злые. Если на них нападают, они защищаются. Таков их девиз. К сведению укротителей и укротительниц.

Продавец шнурков. И берегись вшей!

Орели. Это шантаж?

Мусорщик. Нет. Только предупреждение.

Орели. Это шантаж. Слышишь, Жозефина?

Жозефина. И, кроме того, оскорбление суда. Закрываю заседание. Тем более что мне надо присутствовать на авеню Елисейских полей при проезде одной особы, которая никого не ждет…

Орели. Довольно, вы, зловещая личность! Если среди нас кое-кто и колебался, то ваши речи устранили все сомнения. А ты, конечно, его оправдываешь?

Констанс. Если он в добрых отношениях с семьей Малле, делай с ним что хочешь: Малле так и не ответили на извещение о бракосочетании моей тетушки Бомон.

Орели. Итак, друзья мои, вы даете мне полноту власти над всеми эксплуататорами?

Возгласы одобрения.

Я могу их разорить?

Возгласы одобрения.

Могу убрать их из жизни?

Возгласы одобрения.

Отлично. Я оправдаю оказанное мне доверие. А вам, славный мусорщик, большое спасибо. Вы были подлинно беспристрастны.

Мусорщик. Если бы я знал заранее, то в порядке подготовки принял бы рюмочку у Максима. У меня, вероятно, были всякие шероховатости.

Жозефина. Нисколько. Сходство с адвокатской речью было поразительно, а голос у вас как у Беррье, только звонче. Прекрасная будущность! Прощайте, господин мусорщик! До свидания, Орели! Убей их всех. Я провожу малютку Габриэль до моста Александра Третьего. А как ты вернешься в Пасси, Констанс?

Констанс. Пешком. По набережным. Ах, вот и ты. Ухо в крови. Дерешься? И конечно, с датскими догами? Терпеть их не могу.

Орели. Видишь, Дики оказался умнее тебя. Он вернулся. Вы проводите ее, господин мусорщик? Она все теряет по дороге. И теряет в самых неподобающих местах. Молитвенник на рынке, лифчик в церкви.

Мусорщик. Весьма польщен. Заодно захвачу консервные банки.

Певец (перебивая). Графиня, вы мне обещали… Раз уж госпожа Констанс тут…

Орели. Вы правы… Констанс!.. А вы пойте.

Констанс останавливается.

Певец. Петь?

Орели. Поскорее. Я тороплюсь.

Певец. Как прикажете, графиня… (Поет.)

(бис)

Констанс. Да это же «Прекрасная полячка»! (Поет.)

Певец. Я спасен!

Жозефина (вновь появляясь на сцене и подхватывая).

Орели. Оказывается, они все знают эту песню. Вам везет, певец!