Жан Жироду - Безумная из Шайо

Изыскатель.

Марсьяль, официант.

Цветочница.

Председатель.

Барон.

Уличный певец.

Полицейский.

Рассыльный.

Мусорщик.

Глухонемой.

Ирма, судомойка.

Продавец шнурков.

Жонглер.

Биржевой заяц.

Рантье.

Чудак.

Три женщины.

Орели, безумная из Шайо.

Жаден, сотрудник службы здравоохранения.

Спасатель с моста Альма.

Пьер.

Грязный господин.

Второй полицейский.

Рабочий канализационной сети.

Констанс, безумная из Пасси.

Габриэль, безумная из Сен-Сюльпис.

Жозефина, безумная из Конкорд.

Председатель административного совета.

Гг. Изыскатели из эксплуатационных синдикатов.

Гг. Депутаты, члены комиссии по нефтяным ресурсам.

Гг. Руководители рекламных агентств.

Первый руководитель.

Директор.

Генеральный секретарь.

Первая дама.

Вторая дама.

Третья дама.

Старичок.

Предводитель первой группы людей.

Первая группа людей, друзья животных.

Предводитель второй группы.

Вторая группа, друзья растений.

Предводитель третьей группы.

Третья группа, Адольфы Берто.

Терраса кафе «Франсис» на площади Альма.

Председатель. Садитесь, барон. Сейчас вам нальют портвейна. Его держат здесь для меня лично. Надо же нам отпраздновать этот день: похоже, он будет подлинно историческим.

Барон. Что ж, портвейн так портвейн.

Председатель. Сигару? Тоже мой специальный сорт.

Барон. Лучше, пожалуй, кальян. Он словно переносит меня в атмосферу арабской сказки. Мне кажется, я в Багдаде. Утро. Воры сводят знакомство друг с другом и перед выходом на добычу рассказывают друг другу о себе.

Председатель. Охотно готов это сделать. В море приключений небесполезно подчас определить свое точное местонахождение. Начинайте вы.

Барон. Меня зовут Жан-Ипполит, барон Томар…

Перед столиком останавливается уличный Певец. Он поет начальную арию из «Прекрасной полячки».

Певец.

Председатель. Официант, уберите его.

Официант. Он поет из «Прекрасной полячки», мсье.

Председатель. Меня не интересует его программа. Я прошу вас убрать его.

Певецисчезает.

Барон. Меня зовут Жан-Ипполит, барон Томар. Лет до пятидесяти я жил довольно бесхитростно: вся моя деятельность сводилась к продаже очередного унаследованного имения для содержания очередной приятельницы. Я обменивал названия мест на личные имена: Эссар на Мелину, Маладрери на Линду, Дюрандьер на Дэзи. Чем более по-французски звучало название места, тем экзотичней – имя. Последняя проданная мною ферма – Фротто, последнее имя – Аннушка. Затем наступил более смутный период: я дошел до того, что писал сочинения и решал задачи за учеников лицея Жансон. Клиентуру мне добывал один книготорговец. Ваш сын заметил, что у нас с ним очень схожие почерки, и доверил мне даже переписку домашних работ набело. За это прилежание, отнюдь не свойственное мне в школьные годы, я заслужил награду, которую ходячая мораль сулит примерным ученикам. Сынок ваш, которому я представил мою Аннушку, представил меня вам, и вы, едва услышав, как звучит мое личное имя, если осмелюсь так выразиться, сочли за благо предложить мне кресло в Административном совете учреждаемого вами ныне Общества…

Председатель. Теперь моя очередь. Меня зовут…

Цветочница. Фиалки, сударь!

Председатель. Убирайтесь…

Цветочницаисчезает.

Председатель. Меня зовут Эмиль Дюраншон. Матушка моя, Эрнестина Дюраншон, надрывалась на поденщине, чтобы платить за мое обучение в коллеже. Она всю жизнь что-то мыла, присев на корточки, – иной я ее не видел. Когда, оживая в моей памяти, она поднимается на ноги, я не узнаю ее лица: оно дышит местью, и мать словно плюет на меня.