Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

длинный ряд изъезженных задами деревянных скамеек и ресторан, прозванный

незнамцами «Свиное рыло».

Все это в сочетании с резким запахом хлора из общественного туалета,

паровозными гудками, диспетчерскими объявлениями, создавало настроение

дороги, атмосферу встреч и расставаний, иллюзию насыщенной и живописной

жизни где-то там, за поворотом, за серой линией железнодорожных пакгаузов.

Поскольку как в самом городе Незнамске, так и в его привокзальном ресторане

жизнь была скучной и унылой, как железнодорожные шпалы.

Казалось, так будет всегда. Но! Но все преобразилось в ресторанном зале, когда

здесь обосновался муз. коллектив «Голубой Экспресс», когда минорную

тишину общепитовской точки разбудил хриплый баритон певца Вениамина

Лосика. Это был еще молодой, но уже довольно потасканный полными

блондинками и фруктовыми суррогатами человек. Мастер вокальных

импровизаций и сомнительного свойства финансово-деловых комбинаций. В

тонких чертах лица и осанке В. Лосика вы могли найти что-то от римского

патриция времен упадка империи, а в манерах и лексиконе легко угадать

станционного обходчика эпохи развитого социализма.

Но не этот симбиоз бича и шляхтича принес Вене симпатии ресторанной

публики. Успех таился в вокальном, а главное-в фотографическом сходстве

Вени с певцом Михаилом Боярским. Впрочем, все эти детали не так уж важны.

Важно другое, а именно то, что с появлением Вени обреченный на безвестность

ресторан неожиданно стал самым посещаемым местом в городе. Кроме того, в

смехотворно короткие сроки было обновлено вокзальное здание, и на

облицованные мозаикой колонны с опаской писали даже привокзальные псы!

Между жившими некогда в мире и согласии городскими швейцарами, начались

нездоровые трения за получение «хлебного» места в гардеробной популярного

ныне ресторана. Официантки давали трехзначные взятки, а на «сытную»

директорскую должность претендовали даже райкомовские работники!

…-Пока, пока, – неслось по стонущему в экстазе залу. – …Пора, пора,

порадуемся, – летал Венин голос вдогонку строительным поездам, уходящим на

восток и вослед эмигрантским составам, убегающим на запад. И это

незамысловатое «Пора, пора, порадуемся…» звучало как оправдание

выбранной цели, как залог будущего счастья: где-то там, за поворотом, за серой

линией железнодорожных пакгаузов.

Обгоняя поезда, бежали годы. Мели метели, звенели капели. Летом на

вокзальной клумбе зацветали «городские цветы» и «листья жгли»

(популярнейшие песни М. Боярского) сырыми осенними вечерами на близких к

станции огородах. Неизменным было одно – ежевечерне поющий Вениамин

Лосик. Казалось, так будет всегда, но ничто не вечно под луной, а тем более под

ресторанной крышей. «Что это, зоопарк?» – изумился Лосик, получая как-то на

«парнас» банкноты с изображением зайцев, медведей и кабанов. «Вениамин

Лосик художник, а не зоотехник!» – кричал солист «Голубого Экспресса» и

щедро тратил поднятых «лосей» на отходную. «Пора, пора, порадуемся!» – спел

Веня с подножки спального вагона и исчез за поворотом, за серой линией

железнодорожных пакгаузов…

– Веня! – радостно воскликнул Филипп.

Человек в «Федоре» оглянулся:

– Филя? Кирик? Ну, я качумаю! – с рок-н-рольной хрипотцой воскликнул

солист Лосик и живописно завис на груди бывшего клавишника «Голубого

экспресса».

– Ну, как ты, чувак? – оторвавшись от приятельской груди, продолжил Веня.

– Покажись. Ну что сказать – хорош, колоритен. Лабаешь?

– Да есть немного, – ответил Киряев.

Дальнейший разговор, как водится среди людей, давно не видавших друг друга,

состоял из вздохов, ахов и профессиональных слов: лабня, жмур, кочум и

парнас. Вскоре запас воспоминаний иссяк, их ведь у лабухов, по сути дела, не

так уж и много (количество выпитого, сыгранного, перепробованного), и

разговор потихоньку скатился в рутину повседневности.

– Ну, по «кровавой Мэри!» (водка с томатным соком) – воскликнул клавишник -

Или шампанского!

Веня на мгновение задумался.

– Да не тушуйся ты, – подбодрил его Киряев, – я башляю.

– Нет, лучше пиво. Я местное шампанское не того, верзовое оно какое-то.

– Да тут все верзовое! – воскликнул Киряев. – А пиво? Разве ж это пиво! Урина

это, а не пиво! Да, что говорить, тут даже и полынь не растет!

– Не шахни, сосиски тут ничего!