Владимир Савич - Бульвар Ностальгия

обо мне рассказ напишете?! Так что считайте это вашим гонораром. Берите,

берите…

Я вышел из квартиры. В ушах стреляло, в голове шумело, точно я проснулся

после капитальнейшей попойки. На улице я немедленно принялся искать

мусорный бак, или гарбичную кучу (на предмет выбросить в него «ценный

экспонат») но, не найдя ничего подходящего, сунул каскетку в карман и

отправился домой…

Прошло, наверное, месяцев шесть после моей встречи с Л.А. Чиком, как

по не терпящим отлагательства семейным делам, я вынужден был уехать из

страны. Больше месяца отсутствовал в городе. Вернулся. Заказал такси и

доехал до дома. Таксист вытащил чемоданы и услужливо распахнул входную

дверь, которую тотчас же перехватил мой сосед по дому (шумный,

неугомонный собиратель новостей) Сергей Сергеевич Гомонов.

«Наша ВВС» – называют его эмигранты.

– Бог шельму метит! Не все скоту масленица! – не здороваясь, заговорил Сергей

Сергеевич. – В народе правду говорят, сколько веревочке ни виться, а конец

будет. И этому тоже конец пришел! И поделом!

– Кому конец? Какая ниточка? О ком вы говорите?

– О ком?! О Чике разумеется. Об этом ворюге! Об этом…

– А в чем дело? Что случилось!

– Случилось!? Случилось вот что. Аккурат после вашего отъезда пошел наш

Чик в дрековый магазин… ну в этот… как его? «вилидж» и поменял там свои

зимние ботинки на летние туфли. Ну, обменял и обменял, оно и понятно, будь

на улице лето, но ведь сейчас-то зима?! Выскользнул, он значится, из магазина

в этих пляжных сандалиях, а в тот день на дворе было что-то около тридцати в

минусе! Как вам?! Кроме того, заладилась, брат ты мой, натуральнейшая

метель! До дому же ему было идти ого-го! Оно и хорошую погоду с час

пеходралом, а уж в бурю так и более будет.

– Ну и? – поторопил я Сергей Сергеевича.

– Ну, и двухстороннее воспаление легких! – выпалило «Наше ВВС». – Теперь

вот лежит…

– Где лежит, – перебил я Гомонова, – в госпитале? В каком?

– Лежал в госпитале. Теперь лежит. – Сергей Сергеевич назвал городское

кладбище.

– Умееер? Каааак! Не моооожеееет быть! – безбожно заикаясь, заговорил я.

Сергей Сергеевич взбросил голову и указал пальцем в потолок:

– Почему не может? Еще как может! Сказано же в писании: не воруй!

– Да, причем тут писание!? Человек умер, а вы про писание! – укорил я Сергей

Сергеевича. – Вам, может быть, и не везет в жизни, что вы такой злой!

– Я не злой. Я справедливый, а писание как раз-то и причем! Не своровал бы,

так и не помер бы!

Я аргументированно возразил:

– Зачем ему, скажите на милость, воровать зимой летние туфли, да и еще

выхаживать в них!? Клептоманией он, возможно, и страдал, но идиотизмом -

нет! Тут что-то не так! Что-то не то… А какие на нем были туфли? -

поинтересовался я. – Плетеные сандалии? Такого коричневого цвета?

– А вы откуда знаете, – удивился Сергей Сергеевич, – вы же говорите, что только

с дороги?!

– Знаю, – уклончиво сообщил я, – я ж вам говорю, что в этом деле не все так

просто…

Леонид Александрович был человеком принципов!

Я подхватил свои баулы и направился к лифту.

– А я вам говорю, – кричал мне вслед С. С. Гомонов, – что все как в писании…

Дома, сбросив пальто, я включил компьютер и набрал в поисковой

программе фамилию гитариста, с которым Л.А. Чик некогда «обменялся»

обувью. День рождения его приходился на летний месяц, а вот первая

годовщина смерти выходила как раз на тот злополучный день, в который

заболел Л.А. Чик!

«Бедный, бедный Леонид Александрович! Ведь он, и впрямь, был человеком

принципов» – принялся рассуждать я. Как он тогда сказал… Традиция -

превыше всего! Отступишься в мелочах – потеряешь главное. Ах ты, Боже мой.

Подвижник! Сцепщик времен! Что же будет с его экспозицией!? Ах ты,

Боже…»

Я достал из холодильника бутылку «Столичной», налил рюмку и прочел

самопальную поминальную молитву…

Вскоре я узнал, что за неимением ни родных, ни близких, ни даже друзей

– вещи Леонида Александровича свезли на городскую свалку. Из всех

экспонатов его несостоявшегося музея осталась только бейсболка с черепом и

надписью под ним «Dream Baby Dream», которую я неизменно надеваю на день

рождения и день смерти Л.А. Чика.

Из давно необитаемой квартиры, что находилась в старинном с высокими

потолками, толстыми стенами, мраморной лестницей и чугунными балконами