Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Меня это чрезвычайно взволновало с первого же упоминания, а вот теперь к нам направлялись какие-то иные люди и это вселяло робкую надежду – возможно нынешний этап закончится не так трагически, как предыдущие, значит, полагал я, есть шанс на сохранение существующей популяции. Я часто вспоминал пана Малаша, пани Фламу, и, в особенности, синьору Савио, и мне очень не хотелось думать о том очередном апокалиптическом финале, который уготован им вместе с большей частью человечества. Вот почему изменения в программе вселяли в меня надежду на лучший исход, на продолжение эксперимента в его нынешнем виде, вот почему я радовался этим изменениям.

Солнце почти взошло, и я слышу, как месье Фрир вновь встал с постели в своей комнате, проворочавшись на ней почти час, и отправился на кухню, чтобы заварить для нас очередную порцию крепчайшего кофе. Сегодня тот самый последний день, который нам суждено провести в этом чудесном месте, и я ни на минуту, исключая несколько жалких попыток уснуть, не покидал веранду, пытаясь налюбоваться напоследок величественным видом ущелья. Месье Фрир принес кофе, я закурил, мы пригубили коньяку и погрузились в раздумья, каждый о своем, иногда беззвучно обмениваясь мыслями. Так мы просидели около часа или двух, потом спустились в сад, к хаузу, месье Фрир принялся готовить завтрак, а я залюбовался апрельским садом – в этих краях весна особенная.

Как бы мы не ждали прихода гостей, как бы не прислушиваясь к каждому доносившемуся до слуха шороху, шаги на дорожке, ведущей от калитки к лавке, заставили меня вздрогнуть. Полагаю, что и на месье Фрира они произвели подобное же впечатление – мы оба замерли, повернув голову в сторону приближающихся звуков. Вдруг из-за деревьев раздался женский голос: «Какое прекрасное место, просто прелесть!» Ей вторил другой: «Да, потрясающая красота!»

Даже теперь, когда я пишу эти строки, меня охватывает волнение при воспоминании об утренней встрече – из-за деревьев показались две женщины, пани Флама и синьора Савио. Я встал на шум голосов, но увидев их, остолбенел от неожиданности, и они тоже остановились, глядя на меня широко открытыми глазами. Месье Фрир не только не мог ничего понять, но и не мог получить ответа на свои беззвучные вопросы, поскольку я превратился в какую-то совершенно полую фигуру – ни одной мысли, ни одной эмоции. Вдруг синьора Савио воскликнула: «Господи!» и бросилась ко мне. За ней последовала пани Флама, они обе упали ко мне в объятья и заплакали.

Мы простояли так, наверное, полчаса, не меньше, не проронив ни слова, и только слезы текли из глаз этих женщин, слегка изменившихся за прошедшие десять лет, но по-прежнему прекрасных. Потом они одна за одной принялись гладить меня по лицу, приговаривая: «Какое же счастье, какое счастье!», не в силах оторваться от меня, а я все крепче сжимал их в объятьях, будто боясь, что снова потеряю.

Наконец мы успокоились, я предложил им сесть в кресла, мы взялись за руки и долго-долго молча смотрели друг на друга, пока наконец из оцепенения нас не вывел месье Фрир. «Вот, не знаю, сеньор Конти, чего хочу сейчас больше – быть представленным дамам, или накормить поскорее всех вас завтраком» – сказал он со смехом. «Простите, дорогой! – спохватился я, и показывая рукой сначала на своего помощника, а потом поочередно на одну, а затем на другую гостью, представил их друг другу – Знакомьтесь, перед вами месье Фрир, а это пани Флама и синьора Савио». «Так вот оно что! – удивленно воскликнул месье Фрир. – Надо же, как мне приятно увидеть воочию тех самых двух женщин, о которых только и говорил сеньор Конти в минуты откровений. Чрезвычайно, просто чрезвычайно рад!» Отвесив галантный поклон и поцеловав поочередно руку пани Фламы и синьоры Савио, месье Фрир принялся накрывать на стол, жестом остановив женщин, попытавшихся было придти ему на помощь: «Отдыхайте, дамы, я сам все сделаю».

Вскоре на столе появились овощи и фрукты, вымытые в ключевой воде, сыр, бастурма, брынза, зелень, лаваш, пузатые бокалы и бутылка коньяку. Месье Фрир обратился к нашим гостьям: «Скажите, вы не против столь ранней дегустации крепких напитков?» Услышав положительный ответ, месье Фрир узнал предпочтения дам, затем удалился в дальний конец сада, откуда раздался привычный скрип двери погреба, и вскоре вернулся, неся в руках две четырехгранные бутылки с напитками красного и темно-желтого цветов.

В ожидании трапезы я налил дамам домашних наливок, мастерски приготавливаемых ежегодно месье Фриром, нам с моим помощником коньяку, мы чокнулись вчетвером и выпили за эту удивительную встречу, о которой я мог только мечтать, и не верил, что она когда-нибудь станет возможной. Жаль только, что времени совсем не оставалось, только сегодняшний день и ночь, но об этом дамы пока ничего не знали, так же, как и о цели своего визита к нам с месье Фриром. Они знали только о том, почерпнув эту информацию из размещенного мною объявления в городской газете, что неким господам требуется смотритель дома и сада на постоянной основе.