Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

Мы переживаем настоящую эпоху беженцев, бегущих от невзгод тысячами, сотнями тысяч, вынужденных заниматься самой черной работой на чужбине. Но чужбина однажды становится родиной для их детей, те женятся и так на свет рождается совершенно иная человеческая популяция. И чем дальше в будущее, тем все жестче и жестче дает о себе знать страшный парадокс – ментальных границ между сотнями миллионов жителей планеты уже давно нет, а государственные сохранились. И именно эту проблему придется решать будущим поколениям, и сдается мне, что эта задача окажется непосильной для человечества.

Но я отвлекся, вернемся к нашему герою. Я не стану извиняться за патетику, поскольку это благородная эмоция, но вот что я хочу сказать – совсем нечасто, я бы сказал почти никогда мне не случалось встречать человека, который бы сознательно менял свою жизнь, убегая от комфортного быта и абсолютно ясной и прекрасной перспективы во всех человеческих смыслах.

Мы с моим новым другом засиделись в ту ночь почти до самого утра, и наш разговор на кухне у этого удивительного человека все не прекращался. Он рассказывал мне о своей жизни, о том, что счастлив, поскольку занимается любимым делом, о том, что души не чает в своих учениках и о своих любимчиках-первоклашках, умных, красивых и чистых. «Но, вот что странно – сказал он вдруг – мне уже почти тридцать пять, а я все еще не женат. Нет, не потому, что я сознательно этого не делаю, просто как-то все выходит само собой – каждый раз что-то оказывается не так. И знаете к какому выводу я пришел совсем недавно? Я просто не хочу пускать корни тут, что-то мне подсказывает, что не здесь мое будущее, не в этом городе, как бы он прекрасен не был, и как бы я его не любил».

По его словам, впервые эта мысль его посетила, когда он увидел странный сон, будто разговаривает со своей покойной бабушкой, и она отчитывает внука за то, что тот слишком серьезно относится к своему сыну, а дочь совсем разбаловал. Проснувшись среди ночи, мой друг долго не мог понять, к чему этот сон, но с тех пор только одна мысль стала преследовать его, и чем дальше, тем все настойчивей. И именно в ту ночь, после нашего разговора, он принял окончательное решение, а вскоре уволился из школы, съехал с квартиры и вернулся к своей семье, в тундру.

С тех пор я его не видел. Только однажды, будучи проездом в Питере, зашел в ту школу, где он работал, якобы, поговорить с ним, и узнал, что он давно уехал, но продолжает переписываться со своими коллегами. Одна из молодых учительниц рассказала мне, что у него теперь двое детей, мальчик и девочка, что работает он в оленеводческом хозяйстве, чем и занимались все его предки много веков, и самое главное, что он очень несказанно, абсолютно счастлив.

«Вот же удивительно – сказала с некоторым возбуждением синьора Савио, стило только дядюшке Лику закончить свой рассказ, – Но я вдруг вспомнила своего покойного соседа. Он был прекрасным человеком, только в последние десять лет совершенно замкнулся, перестал улыбаться. Нет, он не сошел с ума, ничуть, просто выглядел как человек, силящийся разгадать какую-то неразрешимую загадку.

В тот храм – продолжала она, – Где мы с вами встретились, я хожу с самой юности, и вот с некоторых пор, и как раз лет десять назад, туда стал приходить мой сосед. Перед самой смертью он летал к своему другу куда-то в Среднюю Азию, а потом вернулся, как мне показалось, несколько успокоившимся, но вскоре, к сожалению, умер.

Знаете, однажды я подслушала, совершенно невзначай, поверьте, его разговор с каким-то незнакомым человеком, вероятно, его другом или коллегой, когда они сидели в кафе и выпивали. Это хорошее кафе, я часто туда заглядывала, а в тот день случайно оказалась за соседним столиком, но нас разделяла ширма, так что видеть они меня не могли. Мой сосед рассказывал своему товарищу какую-то странную историю, но по его тону – а видеть я не могла его лица – создавалось полное впечатление, что ему было жутко некомфортно говорить об этом. Не знаю уж, зачем он это делал, возможно, ему важно было выговориться на эту тему, но точно помню, как он запинался и делал вид, что пытается обратить свой рассказ в шутку.

«Знаешь – сказал он тогда своему собеседнику, как сейчас помню, хохотнув, но этот смешок больше был похож на кашель, – Странная вещь приключилась со мной, я как будто наяву говорил с покойной матушкой в храме. Можешь себе такое представить!». Судя по тому, как хмыкнул его собеседник, тот, мягко говоря, с недоверием отнесся к этим словам моего соседа, и последовавшая реакция подтвердила мои предположения. «Да, да, сам понимаю – сказал сосед, – Поверить в это трудно, наверное, примерещилось, не иначе». И столько смущения и стыда за то, что доверился кому-то, было в его голосе, что я чуть было не вскочила из-за стола, повинуясь желанию успокоить его, но все-таки сдержалась. И слава Богу, иначе бы сделала ему только больнее – вряд ли хотелось ему, чтобы еще кто-то услышал эти слова, а уж тем более женщина, да еще и соседка.