Сергей Мец - Лавка дядюшки Лика

«Вы не представляете, дядюшка Лик, сеньор Конти, – с ироничной улыбкой продолжила она, – Сколько времени я пытаюсь разгадать эту простую, но совершенно нерешаемую загадку – если судьба написана, то значит это «руководство» и прочитать можно? Но как! Вот мой лоб, видите ли вы на нем какую-нибудь надпись, спрашивала я многократно у разных людей, обращая этот вопрос конечно же в шутку, а про себя думая, что может быть только мне по каким-то причинам это недоступно. Нет, и они не могут, как оказалось. То есть, про эту формулу знают все, но даже прочесть не могут, не говоря уже о попытках найти ее решение. Значит придумали ее люди от безысходности и нет никакой надписи. Или все-таки есть – и надпись, и способ ее прочесть? Понимаете, дядюшка Лик, насколько мне интересен ответ на этот вопрос – ведь я смогу тогда не только понять произошедшее, но и предугадать то, что ждет меня впереди. Я прошу вас, если только вы что-то знаете об этом, просветите меня».

Весь этот монолог синьора Савио произнесла довольно спокойным тоном, без всякой ажитации, в уже привычной нам манере, но сколько было в нем потаенного огня, страсти и сколь глубокий ум скрывался за этой кажущейся тишиной.

Я уже успел достаточно хорошо узнать дядюшку Лика, а потому нисколько не сомневался, лишь мельком взглянув на него, что нам предстоит услышать очередной из его замечательных рассказов, поскольку вопрос синьоры Савио был из тех, на которые прямого ответа не существует. Только тот, кто знал о поистине огромном таланте рассказчика, которым обладал хозяин лавки, может понять то удовольствие, которое доставляли слушателям раз от разу истории дядюшки Лика. Впрочем, сам он так не считал, постоянно говорил, что я преувеличиваю, есть рассказчики и получше, видывали, мол, и слыхивали, но я призвал синьору Савио не верить его излишней скромности, после чего мы с дядюшкой Ликом закурили, сделали по глотку коньяка, и он начал свое повествование.

Окна во двор были распахнуты, ночной летний ветерок иногда залетал в комнату, баловался огнем свечи, которую хозяйка зажгла, погасив торшер и люстру. Было полное ощущение, что мир перестал существовать за пределами этого уютного места. «Так выглядит счастье, именно так» – вдруг сказал давно уже молчавший внутренний друг, но я никак не отреагировал на его слова, и он, тихо вздохнув, умолк. Синьора Савио попросила прощения и отошла на минутку в дальнюю часть комнаты, где была устроена кухня, чтобы принести себе какой-то настойки, и дядюшка Лик в этот момент успел мне шепнуть, что герой его рассказа к нам не имеет никакого отношения, он не из разряда преемников и его курируют совсем другие миссионеры. Тут вернулась хозяйка, неся в руке четырехгранную бутылку с напитком розового цвета, мы устроились поудобнее, и дядюшка Лик начал свой рассказ.

– Я никогда не бывал на севере Сибири, там, где простирается бесконечная тундра и живут удивительные люди, часть которых даже несмотря на то, что пользуются сегодня всеми благами цивилизации, продолжают чтить и блюсти свои традиции. Не бывал, но знаю историю того потрясающего человека, о котором хочу вам теперь рассказать.

Мы встретились давно, когда я проездом был в Питере, и как-то сразу сдружились, да иначе и быть не могло – такой он был прелестный, открытый и душевный человек. В первый же день нашего знакомства он пригласил меня к себе в гости, в свою холостяцкую квартиру, и я отведал прекрасной строганины, которую ему только-только прислали из дома, мы выпили и много говорили. В тот день он поделился со мной своими планами, которые впоследствии и реализовал, и, собственно, в этом-то и есть вся соль истории.

Уж не знаю почему именно я стал для него тем самым собеседником, с которым он разоткровенничался, но думаю основную роль тут сыграл простой расчет. Скорее всего им двигала уверенность, что мы больше никогда не увидимся, что у нас совершенно разный круг знакомств, а потому была полная гарантия того, что дальше меня этот разговор не уйдет. Это, судя по всему, было ему крайне важно, но вполне возможно, что я просто был первым, кого он встретил в тот день, когда принял окончательное решение. Итак, по порядку, а то мне кажется, что я совсем вас запутал.

Мы сделали по глотку коньяку, закурили и ненадолго замолчали, наслаждаясь тишиной прекрасной ночи. Синьора Савио, казалось, была как обычно спокойна, но когда она повернула ко мне голову, и мы встретились взглядами, в глазах ее сверкнула какая-то искорка. И это было не любопытство, так свойственное ее полу, и не столь же свойственная любовь ко всяким загадочным, а уж тем более альковным историям, нет. Это была искорка благодарности за волшебный вечер, благодарности, которая не имела адресата, у которой не было конкретного получателя, и которая была направлена к самой природе, ее всеобъемлющей, пронизывающей каждый наш миг, непостижимой сущности.