Олесь Донченко - Лукия

Он снова подозрительно оглядывает Явдоху.

— Ты, случайно, не из их компании?

Но, убедившись, что женщину золото не интересует, дед разговорился. Он был рад живому человеку в этой непроходимой глуши. Уже три года он живет здесь, намывая золото на таежной речке.

— Сорок лет ищу золото в тайге, — вздыхает старик. — Столько его пропустил через свои руки, что тебе и во сне не приснится... И все прогулял. Все до золотника.

Он кладет на стол копченое медвежье мясо.

— Ешь, оно силу дает... Приходил хозяин [1] Медведь рыбку ловить в моей речке. Ну я его и подстерег.

Явдоха жадно глотает медвежатину, чувствуя, как с каждой минутой к ней возвращаются утраченные силы.

Дед далеко провожает женщину вдоль речки, в десятый раз объясняет, куда ей надо идти.

— К вечеру дойдешь до Каменных Валунов. Там народ ничего, кержацкий народ. Да лохмотья твои арестантские надо сменить. Урядник увидит — схватит, не убежишь.

На пути Явдохи случилось рыжее болото, довелось сделать большой крюк, чтобы обойти его. Возможно, женщина так и не нашла бы кержаков, если бы не услышала в тайге глухого стука. Это трясли кедровые шишки. Кержаки окружили Явдоху, накормили ее. Никто не спросил, кто она и откуда идет. Все и без того было понятно.

Какая-то женщина позвала Явдоху,

— Помоги шишки собирать. В село не скоро поедем.

Был большой урожай кедровых орехов.

— Привалило нам счастьице, — приговаривала женщина. — Орешки-то хорошо родят только раз в пять лет. Что ни мешок, то целых три пудика...

У Софии (так звали женщину) было двое детей — мальчик и девочка. Они, словно зверьки, с любопытством поглядывали на Явдоху, стыдливо прикрывали лицо ладонями.

Сероглазая София, коренастая, плотная, через несколько минут успела поведать о своем житье-бытье. Услышав от Явдохи о ее беде, она прекратила на минуту собирать шишки, задумалась. В ее больших глазах отразился страх.

— Не иначе как сатана — Вельзевул подстроил тебе все, —произнесла она испуганно и тихо, — Не ищи ребенка — не найдешь. В когтях сатаны твое дитя... Ты, должно быть, бога прогневила...

Мальчик и девочка, такие же сероглазые, как их мать, с интересом прислушивались к беседе. Они ничего не поняли, но, услышав про сатану, испуганно прижались один к другому.

Снимали шишки «колотилом». Двухпудовая долбня, на длинной жерди — рукояти, упиравшейся в землю, с разгона глухо била по стволу. Красавец кедр судорожно вздрагивал, ярко-бурые шишки обильным градом сыпались с него. Тут же неподалеку стояли сайвы — деревянные срубы с жердинами, на которые женщины насыпали шишки, а мужчины молотили их кривыми березовыми клюками.

— Ух! Ух! — словно сычи, ухали они, ударяя долбней по стволу.

— Ух! Ух! — ухала тайга.

Детишки вскрикивали, радуясь шумному граду шишек.

Явдоха долго всматривалась в лицо одной чернявой девочки. Сердце сжалось, тяжелая слеза сбежала по щеке. Смахнула ее рукой, начала быстро собирать шишки в берестяное сито. Вокруг опять стояла неподвижная таежная тишина.

Эго маленькое озерцо в тайге, такое круглое и прозрачное, как лесной глаз, как кусочек голубого неба... Явдоха наклоняется, чтобы помыться, и видит в воде свою согнутую фигуру. Ей становится страшно. Неужели это она? Неужели это ее лицо — черное, изможденное, с запавшими, как у мертвеца, щеками? От серого арестантского халата остались одни лишь грязные лохмотья. Вся фигура Явдохи напоминает печальное видение, серую тень, которая украдкой выскользнула из пещерной темноты и потихоньку блуждает под ветвями, скрываясь в лесном сумраке.

Женщина усаживается над озером, и какие-то тоскливые звуки летят в лесную чащу. Это Явдоха поет про свою былую молодость, о своем затерявшемся ребенке, о бесконечных блужданиях по тайге. Странно и жутко звучит ее песня в таежной глуши. Далекое эхо повторяет звуки. Зачарованно, испуганно слушает тайга, и не могут понять таежные кедры-великаны, почему плачет у их подножия женщина, как отважилась она нарушить их покой.

Что-то большое бултыхнулось в воду. Явдоха увидела двух медвежат. Они быстро перебрались через озерцо в нескольких шагах от женщины и исчезли в зарослях. Большая стая серых белок, перескакивая с ветки на ветку, испуганно промчалась по вершинам деревьев...

Явдоха тревожно оглянулась. Чем обеспокоены звери?

Желтая лисица, распушив хвост, стремительно пронеслась мимо, не обратив на человека ни малейшего внимания. Три худых серых волка вынырнули из чащи и исчезли. Они пробежали так близко, что Явдоха, спрятавшись за стволом сосны, слышала их тяжелое дыхание, видела их высунутые красные языки.