Фернан Пинто - Странствия

Долгое время Антонио де Фариа оставался в раздумии и нерешительности, взвешивая в уме все то, что сообщили ему эти люди, но наконец он обратился к ним и сказал:

— Прошу вас, сеньоры, объясните мне, как после боя, судя по вашим словам, необыкновенно жестокого, вам все же удалось спастись?

На это они ответили:

— После, того как мы час или полтора стреляли друг в друга из орудий, три джонки неприятеля предприняли три пытки взять нас на абордаж; удары, которые они наносили корпусу нашего судна, открыли в нем большую течь в носовой части, и мы стали погружаться. В конце концов эта течь и оказалась главной причиной нашей гибели, так как, для того чтобы ее остановить, нужно было обнаружить, где она находится, а это, в свою очередь, требовало перетаскивания грузов на другое место. Воспользовавшись тем, что наши люди отвлечены этой работой, неприятель стал нажимать на нас, и, для того чтобы отразить их нападение, мы вынуждены были бросить начатое дело и подняться на палубу. Но когда мы оказались в затруднительном положении, большая часть нашего экипажа была уже изранена, некоторые убиты, на одной из нападавших джонок начался пожар, который перебросился на соседнюю джонку; желая избежать гибели, неприятель попытался было выбрать абордажную снасть, чтобы джонки могли отойти друг от друга. Сделать это им, однако, не удалось, как они ни старались, и одна из джонок успела выгореть до ватерлинии, причем экипаж ее вынужден был броситься за борт и большей частью погиб. В это время нашу джонку прибило к эстакаде тоней у рифа ниже устья реки, в том месте, где сейчас стоит пагода сиамцев. Как только собака Кожа Асен (ибо именно он напал на нашу джонку) увидел, в каком мы оказались положении, он сразу сцепился с нами абордажными крюками и бросил на нас большое количество мусульман, покрытых кожаными колетами и кольчугами. Больше пятидесяти человек наших, в том числе восемнадцать португальцев, сразу же пало. Мы же, в том виде, в каком мы сейчас предстали перед вашей милостью, израненные и обожженные, не находя иного выхода, устремились на маншуа, которую мы буксировали за собой. Господу нашему было угодно, чтобы из всего экипажа спаслось только пятнадцать человек, из которых вчера умерло двое, а тринадцать чудесно спасшихся — восемь португальцев и пять мосо — прибыли сюда в том состоянии, в котором вы нас видите. Убегая на этой маншуа между эстакадой и берегом, мы старались все время держаться возможно ближе к скалам, чтобы не дать врагам возможности к нам подойти. Тем временем мусульмане, покончив на своих лантеа со спасением утопающих, бросились с великими криками и ударами в колокола на нашу джонку. Господу нашему было угодно, чтобы из-за жадности, с какой они накинулись на добычу, они отказались от преследования. К этому времени солнце уже почти зашло, и они вошли в устье реки, выражая свое торжество над нами, несчастными, криками и музыкой.

На это Антонио де Фариа сказал:

— Если они так потрепаны, как вы это описали, они непременно должны еще находиться на этой реке. И сдается мне, ни ваша джонка, ни та, которая не могла отцепиться от сгоревшей, сейчас ни на что не годны, а на третьей, большой, на которой он брал вас на абордаж, вы наверняка сколько-нибудь народа да поизранили и перебили.

На это они оба ответили, что у неприятеля было много раненых и убитых. При этих словах Антонио де Фариа снял шапку, бросился на колени, воздел руки, обратил глаза к небу и, заливаясь слезами, воскликнул:

— Господи Иисусе Христе, боже мой, ты истинная надежда всех уповающих на тебя, а потому я, из всех людей самый грешный, смиренно молю тебя во имя сих рабов твоих, душам коих ты принес спасение ценою драгоценной своей крови, даровать нам силы для победы над недругом нашим, жестоко умертвившим стольких португальцев, коего я, с соизволения твоего и с помощью твоей, намереваюсь, продолжая начатое мною предприятие, разыскать во славу твоего святого имени и заставить вернуть в руки рабов твоих и верных воинов то, что он столь долгое время был нам должен.

На это все присутствующие в один голос ответили:

— На врага, на врага, с именем Христовым! Пусть заплатит, собака, девятикрат за то, что он задолжал нам, равно как и этим несчастным!

И, издав в превеликом одушевлении громкий крик, они стали ставить кормовые паруса так, чтобы джонка наша могла пройти в порт Лайло, отстоявший от нас на восемь легуа, где, по принятому решению, Антонио де Фариа должен был готовиться к бою, в который собирался вступить с этим пиратом, на поиски коего, как я уже раньше говорил, он бесполезно потратил столько времени, не будучи в состоянии ни в одном порту хотя бы что-либо о нем услышать.