Константин Шахматский - Раскольники

– Не понимаю, о чем вы.

– А я о том, что негоже Его Величеству светится в финансовой помощи Балканским союзникам. Зачем кому-то знать, что на государевы денежки приобретается оружие для православных наших братьев или подкупаются высокопоставленные люди во враждебных кабинетах? Восток – дело тонкое, а турки, как вам известно, союзники не надежные. Взять, хоть, недавний пример. Помните, кому они ключи от церкви Рождества Христова выдали? Тому, кто денег больше предложил. То-то же!

Вернувшись к своему креслу, Дубельт остановился.

– И возвращаясь к Салтыкову. Нельзя ли нам его в собственных целях использовать?! Пускай коллежский асессор сие дело спокойно расследует! И пусть выяснит, и пусть растрезвонит на всю Ивановскую, что Белой Кринице помогают своими деньгами старообрядцы-раскольники!

– Они и так помогают, – кивнул Сагтынский.

– Это мы с вами знаем, но не широкая публика. А нам необходимо создать résonance 8 8 резонанс (фр). . Понимаете? Пусть все уверуют, что раскольники эти радеют для собственной выгоды. Ведь у кого ключи от церкви, тот и главный. Разве нет?

Генерал Сагтынский неопределенно хмыкнул, мол, все понятно, но… Можно ли доверять либералу? Пусть молодому, сопливому юнцу, но уже явно испорченному этой ползучей заразой.

Леонтий Васильевич, не обращая внимания на нерасторопность помощника, продолжал:

– Мы же в ближайшие год-два с ними справимся, с раскольниками? Ну, вот. На том и концы в воду. А Салтыков, добрая душа, пусть работает в заданном направлении – сочините для него официальное предписание со всеми, так сказать, вытекающими.

– Так мне позвать Аверкиева? – спросил Сагтынский через минуту.

– Нет, – отрезал генерал-лейтенант, восседая в кресле, – Пусть едет в Вятку по поручению Бибикова. Мы к Салтыкову другого человека пошлем. Тут дело такое, что еще одного Мельхиседека заиметь – совсем не хочется. Вы, Адам Александрович, посмотрите у себя в картотеке: нет ли у вас какого-нибудь агента в Сарапуле?

***

Итак, для проверки показаний арестованных раскольников потребовались дальнейшие обыски, которые Салтыков и производил совместно с городничим Фон-Дрейером. Ради истины надо сказать, что поначалу чиновник пытался сплавить сие дело штабс-капитану, но в процессе работы так проникся к нему, что в конце концов махнул рукою и впрягся в расследование всеми силами.

Дополнительным стимулом к работе послужило и подоспевшее известие, что сам министр Бибиков, на основании первых отчетов чиновника, признал Салтыкова «заслуживающим полного доверия», хотя не знал Михаила лично. «Не иначе, как наш губернатор Семенов постарался выставить мое усердие в наивыгодном свете», – не без довольства думал Салтыков и был абсолютно прав.

Поссорившиеся вначале господа потихоньку примирились и, как в таких случаях водится, Салтыков был приглашен к Фон-Дрейеру на обед. В ходе непринужденного общения в теплом семейном кругу, Михаил открыл для себя новые черты и привязанности ретивого градоначальника.

Прежде, с семейством Дрейера Салтыков был знаком понаслышке. Теперь же увидел их всех воочию. Супругу Софью Александровну, детей Александра и Аделаиду 6-ти и 4-х лет соответственно. Они даже разыграли перед гостем сценку из Евангелия, причем, с большим успехом, в которой мальчик играл одного из волхвов, а девочка младенца-Иисуса в люльке. Напоследок хозяин дома за чашкой кофия рассказал Салтыкову забавную и весьма поучительную историю, приключившуюся с ним не так давно, во время известных пожаров в Сарапуле. Салтыков был вкратце знаком с ней и раньше, но сейчас с удовольствием выслушал от первого лица во всех подробностях…

– А Зылев как схватил меня за грудки, – живописно представлял Густав Густавич, – так в огонь и поволок. Ну, думаю, все, конец мне, вот и смертушка. И помощи-то ждать неоткуда, кругом разбойники эти, треклятые.

– Ну, и….? – не сдерживая смеха, вопрошал Салтыков.

– Бог свидетель, видать нужен я еще кому-то на этом свете. Послал мне Бог заступника в лице бывшего нашего градоначальника Федора Михалыча Гутовского. Уж откуда взялся он, мне не ведомо. Но как вышел он, как выхватил из ножен саблю свою, как взмахнул клинком, да как гаркнул зычным голосом: «А ну, разбойники, подходи, кому жизнь не мила, изрублю на мелкую фракцию! Руки прочь от городничего!» Тут все разбойники опешили, а у Зылева-душегуба хватка ослабла и он меня выпустил. А я стою, как истукан, не знаю что и делать дальше. А Гутовский говорит мне шопотом: «Идика-ты отсюда, Густав, потихонечку, а я как-нибудь решу это дело по-своему».