Константин Шахматский - Раскольники

– Ну, как супруга ваша, как дети малые?

– Спасибо, Михаил Евграфович, волей Божею.

– Сами как?

– А что мне старику деется! Пока дождей не было – дорогами занимался. Теперь, вот, за пожарную команду борюсь, чтобы на постоянной основе, а не от случая к случаю… Еще для нужд окружного суда здание реконструируем на Вознесенской площади. Да вы об этом знаете.

– Ну а как, к примеру, взгляды ваши …либеральные? Сильно изменились со времен последнего моего визита к вам?

– Шутить изволите? – Дрейер чуть не поперхнулся куском зайчатины, – Не понимаю я ваших намеков, Махаил Евграфович. Извольте для нас, обывателей, попроще изъясняться.

– А что тут не понятного? – усмехнулся Салтыков, довольствуясь произведенным замешательством.

– Да то, что все мои ошибки молодеческие давно уже в прошлом! Да вы, наверное, и сами знаете. …Но с чего вы спрашиваете?

Салтыков пристально посмотрел в глаза городничему и, изменившись в настроении, сказал, отложив вилку с нанизанным фрикасе:

– Да черт с вами, Густав Густавич. Я и сам ошибки совершал по молодости лет. Тоже, представьте, восхищался французишками со всеми ихними революциями, оказавшимися на поверку результатами очередной бубонной чумы, неурожаем зерновых, или, скажем, обнищанием церкви. По наивности своей и незнанию восхищался западным устройством жизни. Как у них там все рационально и продуманно устроено, в отличие от нашего …бетламса 6 6 Сокр. от названия Бетлемской королевской психиатрической больницы в Лондоне. .

Растерявшийся от такого поворота Дрейер аккуратно приложился салфеткой к губам и отложил приборы, вопросительно глядя на Салтыкова.

– А сейчас что?! – продолжал со злостью чиновник, – Нахватался ума. Вижу, насколько лицемерна в своих действиях Европа, будь она проклята. Противодействую Бонопарту, воюю за Палестину, искореняю ересь во славу Государя императора… Хотя сам этим императором и наказан.

Городничий часто заморгал ресницами и судорожно сглотнул, озираясь по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто.

– И только Богу известно, сколько мне еще предстоит бороться не только за себя, но и за вас, дорогой мой Густав Густавич. И вообще, за всех…

Только теперь Салтыков поднес вилку ко рту, медленно снял зубами мясо и, методично пережевывая, продолжил, не отводя глаз от Дрейера:

– А вы, случайно, не масон?

Дрейер остановил занесенную к бутылке руку. В его глазах повторно читалось недоумение. Крайнее недоумение.

– Больно уж много по всей Вятской губернии Дрейеров рассеяно, вы не находите? И все на ответственных постах, – продолжал наступать Салтыков.

Городничий начал снимать с груди салфетку, привставая со стула. Ну, это уж слишком!

– Если бы я был масоном, любезный Михаил Евграфович, – медленно багровея лицом отвечал он, – то не ходил бы до сей поры в штабс-капитанах.

– Но в этом ли причина вашего откровенного невезения?

Дрейер окончательно выпрямился и стоял по стойке смирно. С минуту губернский чиновник смотрел на городничего снизу – вверх. И только тут заметил на краешке его мундира маленькую, аккуратно заштопанную серыми нитками дырочку. Заплатка была так мастерски выполнена, что едва различима.

– Моя беда в том, что я честно служу Отечеству… Возможно, через чур честно, – отчеканил Дрейер, продолжая стоять не шелохнувшись.

Салтыков прекратил жевать и, облизывая жирные губы, стал взглядом искать по столу оставленные документы. Найдя заветную папку, воскликнул: «Ах, вот же она!» и, порывшись в ней, извлек секретный рапорт. Затем, держа его перед собою, произнес:

– Ваша честность, господин городничий, весьма хлопотное дело. И чем оно закончится – неизвестно. И что этот Ситников, он же Ананий, – «весьма важное лицо в расколе», – это вы сами решили, да? На основании чего? Непонятного письма, которое по зубам расшифровать последнему гимназисту? А может, вы его сами написали, левой рукою? Заскучали, и решили что-нибудь этакое выдумать? Раздуть из наимельчайшей пустяковины вселенский заговор?

Тут Салтыков сбавил тон, и произнес:

– Ведь я уже не первый раз у вас в городе, Густав Густавич! Ну что я вам плохого сделал, а? Обидел чем-то? Или плохо отозвался в ревизиях? В чем проблема, дорогой мой? …Ну, сидел бы я сейчас в Вятке, отдыхал от трудов праведных, а тут, представляете, – оказия. Вы не подумали, какая сейчас из-за вашего рапорта круговерть подымется?

Городничий горестно вздохнул и опустил голову.