Петр Ингвин - «Зимопись». Книга 1 «Как я был девочкой»

В этот момент нас можно было брать голыми руками. Ошарашенные лица застыли в шоке. Никто на смотрел на врага, глядели друг на друга: испуганные, недоумевающие, с отвалившимися челюстями и распахнутыми глазами.

— Естественно, мы на это не пойдем, — ответила Дарья. — Но хотели бы знать: зачем ворам, насильникам и грабителям понадобились наши воспитанницы?

— Вы построили несовершенный мир, — донесся ответ. — В нем нет места многим и многому. Мы знаем, что делать, чтоб счастливы стали все, а не избранные. Особенно, если эта избранность не завоевана своим умом, а дана по праву рождения.

— Кто был никем, тот станет всем? — едко усмехнулась царисса Дарья.

— Хороший лозунг, — согласилась Грозна. — Возьмем на вооружение.

Дарья буркнула под нос что-то нехорошее, а вслух объявила:

— Собрались воевать со всем миром? Вы, которые между собой годами не могли договориться и которые разбегутся в стороны при первой же проблеме? Скоро подойдут царберы, и вы узнаете все о своих силах и своем единстве.

— Не будем зря сотрясать воздух, — сказала Грозна. — Мы заберем учениц, живых и здоровых, и уйдем. Либо школа будет уничтожена, сопротивляющиеся убиты, а раненые сожжены вместе с остатками школы. Ученицам же мы гарантируем жизнь и полную неприкосновенность.

Последние слова вызвали заинтересованный шепоток, пролетевший по рядам школьниц. Дарья откровенно ухмыльнулась:

— Думаете, кто-то поверит слову рыкцаря?

— Думаем, — серьезно кивнула Грозна. — Потому что ученицы станут нашими заложницами. Они помогут открыть ворота башен. В обмен на жизнь обитателей башен.

Вот так план. Простой и логичный. Его даже скрывать не надо, наоборот, озвучка и распространение привлекут новых сторонников среди недовольных. А недовольные есть всегда и везде. Кому суп жидкий, кому бриллианты мелкие. Каждый мечтает о райской жизни, из самых лучших побуждений поддерживая порой такие начинания, что потом спать не может: как я мог на та-а-акое согласиться?! Я, такой умный?

— Почему вам должны верить? — воскликнула Дарья.

Она с удивлением замечала, что ученицы хотят верить. Просто потому, что альтернатива — смерть. Здесь и сейчас. А в словах рыкцарши — надежда.

— Если три-четыре из каждых пяти башен перейдут под знамя рыкцарей и примут жизнь по новым законам, никакие царберы ничего не смогут поделать. Они могут отвоевать одну башню, ну две. Пусть пять. Но не пятнадцать-двадцать. Освобожденный народ восстанет против них и будет убивать везде, где встретит. Говорю это для того, чтоб сами царевны, что слышат меня, поняли, сколько жизней находится в их руках. Сколько судеб зависят от их решения. Не нашего и не твоего, царисса. От их собственного. Если они выйдут и пойдут с нами, у вас и у нас есть будущее. У всех есть. Если нет… — Грозна демонстративно развела руками, — они обрекут на смерть и себя, и родных, к которым все равно придем, но позже, когда нас станет еще больше. Несравнимо больше. Когда к нам примкнут силы, о которых даже не подозреваете. Война продлится дольше, жертв будет неисчислимо больше, только и всего. Сейчас есть шанс обойтись совсем без жертв. Без единой царапины. Даем десять минут на размышление.

Трое вождей развернулись и пошли к своим.

— Кто-нибудь знает, почему у нее кличка — Святая? — почему-то заинтересовалась Тома.

Откликнулась Клара:

— Она из сестер. Покинула сестырь после какого-то недоразумения. Все думали — погибла, а она… — Девочка горестно махнула рукой.

Придержав меч, Дарья легко спрыгнула со стены во двор. Начались тихие обсуждения с другими цариссами и сестриссой. Учениц, конечно, к совещанию не подпустили. У нас было свое совещание. На стене.

— Обманут? — с опрометчивой надеждой на обратное, спрашивали одновременно многие.

— Рыкцарям нужна только добыча, — резонно говорила Варвара. — Всегда так было. Мы — хорошая добыча. За каждую из нас можно получить огромный выкуп. А за всех вместе…

— Рыкцари не держат слова!

— Держат! Когда дело касается выкупа или добычи.

— О каких новых законах она говорила? — спросил я.

Девочки все вместе в недоумении поджали губы.

— Кто знает. Какие-то свои, разбойничьи.

Вспомнилась Запорожская сечь. Тоже бандитское государство, жившее набегами на соседей. Но ведь как-то жившее. Ведь государство. И в мое время неоднократно возникали квази-государства, пытавшиеся отменить все, что человечество создало до них. Итог печален. Всегда. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем» Увы, не работает. Точнее, работает, но только до запятой.