Илона Якимова - Волна и камень

К счастью, дела складываются так, что теперь наше возвращение все более вероятно, за что не устаю благодарить Всевышнего. Поскольку сейчас я вновь нахожусь в бухте Св. Николаса, вместе с доблестной моей командой, а с крыльца дома, где меня поселили местные власти, как на ладони видна пристань, у которой красуется мой «Старый Трубач». О, он уже не жалок! Рангоут и такелаж обновлен полностью, пошиты новые паруса, заменены многие пришедшие в негодность доски обшивки, в общем, у моего доброго товарища вторая молодость! Будто увечный, обретший милостью Господа исцеление, корабль наш отбросил костыли, сорвал повязки и готов пуститься в пляс! Денно и нощно под руководством моим, моего старшего помощника и штурмана трудятся на «Старом Трубаче» местные «музжик», проявляя похвальную сноровку и способности.

Переменам в судьбе я обязан приказам того самого герцога Счуйски. Всё решилось на нашей второй, куда менее официальной встрече, о которой я сейчас расскажу. Поскольку без этой подоплеки тебе, Мэри, будет непонятно, как вдруг из прискорбных видом оборванцев, затерянных в чужом краю, мы возродились к новой жизни и с предвкушением, полной грудью вдохнули солёный запах моря.

Прошло около недели после нашего официального представления в крепости «Кремль». И вдруг этот самый герцог Счуйски появляется у нашего особнячка на Гранатном-стрит в сопровождении малой свиты и желает меня видеть без свидетелей, в присутствии одного только толл-матча.

Встреча была полной противоположностью первой. Торжественный и пышный прием в Кремле – не чета частной беседе в простой низкосводчатой комнате, где коротал я московскую зиму. Однако в отличие от витиеватых и малозначащих фраз, каковыми принято обмениваться в рамках официального протокола, разговор пошел ясный и предметный. Счуйски оказался сродни мне: я тоже, как ты пеняла, Мэри, тяготясь условностями, стремлюсь жить без экивоков.

Герцогом было предложено устраивающее обе стороны. Я с радостью узнал, что он готов снарядить санный поезд в бухту Св. Николаса и отправить меня самого, моих сопровождающих, необходимые приборы и предметы с тем, чтобы как можно скорее начать готовить нашего «Старого Трубача» к обратной дороге. Щедрость герцога, конечно, объяснялась меркантильными и дипломатическими (что почти всегда одно и то же) интересами. Обговорив примерный список официальных бумаг, которыми он меня снабдит с целью сношения с английским двором, Счуйски как бы вскользь упомянул о еще одной вещи.

Я должен принять на борт несколько русских служилых людей под руководством одного из бояр. Отчего-то все они будут выглядеть как английские матросы. По отбытии из бухты Св. Николаса я обязан (именно обязан, как подчеркнул мой высокий гость) взять курс на Соловецкие острова, где расположен крупный укрепленный монастырь. За тем, чтобы я не свернул с пути, эти русские и будут наблюдать, а, чтобы нам неповадно было силой отвратить их от этого занятия, с борта будет удалено все ручное оружие, кроме того, что будет при московитах. Делать нечего, пришлось соглашаться со всем предложенным!

Далее, в монастыре я должен буду принять на борт еще нескольких русских и плыть восвояси, оставаясь, впрочем, в ведении того боярина, что сопровождает меня с начала похода. На мои вполне обоснованные вопросы относительно того, зачем мне придется совершить эти эволюции, Счуйски отрезал, что в моем положении любопытство – непозволительная роскошь. Делать нечего, осталось признать аргументацию герцога резонной, заверить его в том, что пожелания будут исполнены в точности, раскланяться, обменяться любезностями и проститься.

Нужно добавить, что с того дня переводчика, снабдившего меня столь ценными сведениями о положении дел в Московии и по мере сил переводившего мою с герцогом беседу, я больше не видел. Он был заменен на другого человека.

Честно сказать, Мэри, я и сегодня не совсем понимаю: оказался ли я завязан в какой-то местной политической игре или просто исполняю роль кстати подвернувшегося морского извозчика? С боярином и его людьми, что взойдут с нами на борт, я недавно познакомился. Я пока не могу составить впечатления. Боярин Усчати очень скользкий господин, по всему видно, тайный дипломат, но что у него за цель, что ему поручил Счуйски? Бог ведает. Редкий день мы не перекидываемся с Усчати парой фраз, имея языковым посредником бойкого паренька, Эндрю Курбски. Этот novick удивительно сметлив, и язык английский выучил сносно всего за месяц! Темна страна Россия, но, справедливости ради, видел я в ней немало достойных джентльменов».