Виктор Зачеренский - Восемь и ещё две истории про ваших знакомых

После пельменей и пива потянуло в сон, в последние три дня он спал урывками, у него был «нервяк», но после решения продать-таки картины, которые он раньше не собирался продавать, Осокова немного отпустило, и он обрадовался, что наконец-то выспится.

«Надо позвонить Надежде, а потом доползу до дивана, и спать», – решил Осоков. Он поставил посуду в раковину, взял телефон.

– Надь, привет… Семёнов?… я уже и забыл про него… обещал постараться расширить зону поиска злоумышленников, а у самого глазки хитренькие, мол, Вы же, уважаемый Евгений Владимирович, сами всё понимаете, и мы понимаем, у Вас свои проблемы, а у нас свои задачи, творческих Вам успехов и до свидания… да пошли они все в жопу, ни к кому я больше не пойду. Послушай, я решил продать… сама знаешь, что: «Свободную кассу», женский портрет и первого Амби… конечно жалко… слушай, дай мне телефон того мужика, который на прошлой неделе приходил к вам, он деньги обещал сразу… какая тётка?… и чего хотела?… просто поговорить?… из Нью-Гемпшира?… давай, записываю… Марианна Блок? русская?… ну и хорошо, а то у меня с английским не очень… а телефон мужика?! Сергей Николаич?… спасибо… всё, пока.

Осоков стал набирать второй номер, но остановился, стёр циферки и напечатал номер американки.

– Алё, это госпожа Марианна Блок?… меня зовут Евгений Осоков… да, мне передали… нет, сегодня я не могу… если честно, я страшно устал, давайте завтра?… хорошо, в десять… «Европейская», четыреста двенадцатый номер… до свидания.

Осоков посмотрел на бумажку с номерами телефонов и сказал вслух: «Завтра. Утро вечера мудренее, тьфу, мудрее, мудрёнее, короче». Он выключил телефон, поставил его на зарядку и упал на диван.

Подходя к стойке ресепшн, Осоков с удивлением отметил, что совершенно не волнуется. В этой гостинице он уже бывал, в гостях у знакомого из Германии и на рауте, который устраивал клиент «Мирарты» для сотрудников, и Осоков тоже был приглашён. Тогда он не то что бы нервничал, но был просто возбуждён шикарным интерьером, нарядами гостей, чопорными официантами, незнакомыми блюдами и напитками.

Доложив о себе портье, услышав подтверждение, что его ждут, Осоков поднялся на лифте, нашёл нужный номер, посмотрел на часы: 10:03, постучал, женский голос предложил войти. В довольно просторном номере у окна стояла женщина. Поскольку она была против света, Осоков не видел её лица, только контур фигуры ̶ высокий, стройный, женственный. Она медленно пошла навстречу Осокову, он застыл у двери. Хозяйка заговорила странным низким с хрипотцой голосом:

– Ну, что же Вы? Проходите! – она указала рукой на кресло рядом со столиком на гнутых ножках.

Осоков сдвинулся, женщина протянула руку, Осоков пожал узкую ладонь.

– Марианна, – представилась она.

– Осоков… Евгений, – с запинкой произнёс он.

Они сели напротив друг друга перед столиком. Осоков теперь смог её рассмотреть: красивое с немного впалыми щеками гладкое лицо, возраст трудноопределим, женщине могло быть и тридцать, и пятьдесят, тёмно-карие, почти чёрные глаза, минимум косметики, тяжёлые старинные или под старину серьги, на среднем пальце левой руки единственное кольцо в стиле серёг, но не гарнитурное.

– А Онегин Ваш псевдоним? – спросила женщина.

– Нет, клич… прозвище! А откуда вы узнали?

– Надежда Михайловна Вас так назвала. Но не мне, а другому сотруднику, я просто услышала, извините. Чаю хотите? Может быть, кофе, сок или… покрепче?

– Я бы предпочёл водку или самогон, но стесняюсь попросить, поэтому просто водички, если можно.

Женщина широко раскрыла глаза, буквально на мгновение, и улыбнулась:

– Я оценила Ваше остроумие, извините, если ненароком Вас обидела. Я сама не употребляю алкогольные напитки, поэтому мне иногда сложно говорить о них, это терра инкогнито для меня. Ещё раз извините.

Женщина встала, вышла в соседнюю комнату, Осоков услышал хлопок дверцы холодильника. Хозяйка вернулась с подносом, на котором стояли два стакана и бутылка «Перье». Осоков успел опередить женщину и, испросив разрешения помочь, свернул золотистую пробочку с бутылки и разлил воду в оба стакана. Они пригубили воду, Марианна поставила свой стакан на стол:

– Извините меня в третий раз, за то, что так долго оставляю Вас в неведении целей приглашения, если не возражаете, я начну с места в карьер.

– Я весь внимание. – Осоков отметил ещё раз необычность её голоса: его нельзя было определить ни низким, как ему показалось вначале, ни высоким; тембр менялся от интонации говорившей женщины, голос был очень подвижен, и он завораживал.