Виталий Конеев - Я, Иосиф Прекрасный

– О, Юпитер, не допусти, чтобы она стала императрицей!

Патрицианка слышала эти крики. Её надменное лицо чуть кривилось презрительной улыбкой. Конечно, Поппея надела на себя короткую тунику для верховой езды, её бёдра были обнажены. Она была великолепной наездницей, любила стремительную скачку. О, если бы Поппея родилась в то столетие, когда хищные галлы терзали Италию, убивали несчётно мирных людей и ежегодно уводили в рабство десятки тысяч, а римские мужчины, оставляя после себя нехорошие следы в воздухе и на земле, убегали в леса, то Поппея смогла бы остановить позорный бег трусливых римлян.

Тот неторопливый разговор, который вели пролетарии, о том, где, что показывали в цирках и театрах, сменился, когда мимо них промчалась патрицианка. Люди заговорили о ней, как если бы она уже была императрицей. В толпу вперёд прошёл знающий человек и, остановив движением руки оратора, громко сказал:

– В ночь на день травли Юпитер пришёл к Поппее, держа в левой руке три молнии, вот так, – знающий показал. – Потом он сказал ей: «Обнажись». Она обнажилась. Тогда Юпитер сказал: «Прими немыслимую позу». Она приняла. Юпитер нахмурился. Повернулся к ней спиной и сказал: «Сия женщина развратная». И удалился на Олимп.

– Так она развратная? – спросили в толпе.

– Да, – ответил знающий, – так сказал Юпитер. Или вы не верите Юпитеру?

Люди верили, однако кто-то спросил знающего:

– А что такое «немыслимая» поза?

– А вот ты о ней мыслишь?

– Нет, ничего.

– Вот она и есть.

– А – а – а, – понимающе протянул ничего не понимающий пролетарий, кивая понимающе головой. – Я сразу понял, да проверял тебя.

Люди плотнее придвинулись к знающему человеку и попросили его рассказать что-либо о соединении мужчины и женщины.

– Я всё знаю о сём предмете. – Он подумал и охотно заговорил: – Три дня назад после того случая, когда на Форуме статуя божественного Августа сама собой заговорила, я возлежал за столом в харчевне у Гектора. Вошла Венера Олимпийская. Приблизилась ко мне. Сказала: «Обнажись». Я обнажился. Вы можете спросить у Гектора. Он подтвердит мои слова, тем более что он стукал кулаком мне в бок и нехорошо шептал: «Опомнись, Максим, что ты творишь. Люди вокруг».

– А ради чего она так сказала? – спросил нетерпеливо понимающий.

– А ради того, чтобы показать мне три божественные позы.

– А Венера тебе позволила принять себя?

– Нет! – жестко ответил Максим и принял героическую позу. – Она заставила меня взять её. Я не решился идти против воли Венеры.

Толпа так и ахнула, потрясённая рассказом Максима, внимая ему с открытыми ртами.

– С богами знается, – сказал кто-то завистливо, трудно сглотнув слюну.

Лица мужчин стали задумчивыми, толпа потянулась в одном направлении. Вместе с толпой пошли Максим и понимающий. Пролетарии один за другим подходили к окошечку банка, называли свои имена, получали по списку деньги и спешили через дорогу в лупанар, в логово волчиц. Конечно, в лупанаре были комнаты, где жили проститутки, но они принимали посетителей в центре здания, в зале. Он освещался тем светом, что проникал вниз через квадратный проём на крыше. В зале на стенах в четыре этажа, один над другим тянулись ряды тёмных, узких дыр, в которые можно было войти только на четвереньках.

Проститутки радушно встретили пролетариев, забрали у них деньги и развели их по зловонным дырам. Многим хотелось посмотреть три божественные позы, подаренные Венерой Максиму. Но в тесной норе третьего этажа звучали только хрип, тяжёлое дыхание, да иногда мелькали стоптанные сандалии на грязных ногах. Вскоре в тёмной глубине дыры прозвучал раздражённый голос проститутки:

– Не хитри. Ты заплатил за два сношения, а хочешь получить больше. Пошёл вон!

– Меня не отвергала и Венера.

– Да какое мне дело до твоей девки! Пошёл вон!

Максим неуклюже выбрался из дыры, осыпаемый бранью проститутки, и спрыгнул вниз, в зал. Тяжело дыша, не потеряв уважение своих товарищей, утёр мокрое лицо рукавом туники и направился вместе с понимающим в бесплатные термы. Там они получили овечий жир в горшках, раба для умащения. Долго мылись, плавали в горячем и холодном бассейнах. Максим, стоя в воде, окружённый огромной толпой, подробно и охотно глаголал о соединении мужчины и женщины. Немногословно, скупо двигая губами, рассказывал о своих частых встречах с богинями. Затем они пошли в харчевню Гектора, взяв по дороге на пункте раздачи хлеб, овощи и фрукты. В харчевне раб поставил перед ними на стол запотелые кувшины с холодным вином и водой. Они пили, ели, время от времени, извергая из желудка содержимое в корыто, что держал раб, и внимательно изучали таблички со списками спектаклей в театрах. Выбрали «Кровавую тайну второго фараона» и с мешками еды направились в театр.