Джеймс Шульц: Поиски шкуры собаки-рыбы

– Что это? – спросил я.

– Военное каноэ, полное макахов! – крикнул он. – Бежим, или нас всех убьют!

Кент много рассказал о свирепых макахах, живших на мысе Флаттери, к северу отсюда. Они охотились на китов и попутно грабили соседние племена. Бородатые, наводящие ужас своим видом, они были сильными воинами. Они отрезали головы убитых и насаживали их на колья, воткнутые вокруг их жилищ.

– Бежим! Бежим! – кричал я своим друзьям. – Он говорит, что это – военный отряд тех, кто отрезает врагам головы!

– Пусть у них будет возможность взять мою, – мрачно ответил Ворон. – Вы двое идите, если так нужно.

Его слова произвели на Питамакана неожиданный эффект. – Это слова настоящего черноногого! Я останусь с тобой! – крикнул он.

Я быстро перевел трапперу, о чем они говорили, что они сказали, и его кровь любителя приключений тоже забурлила.

– Это речь настоящих храбрецов! – крикнул он. – Я тоже останусь здесь! Ждите, сейчас я принесу из каноэ свое ружье и уговорю вернуться этих трусоватых чинуков и чихалов.

Он побежал через косу с такой скоростью, какую могли развить его старые ноги, и скоро возвратился с более чем двадцатью мужчинами, которых он пристыдил и уговорил побороться за кита.

Тем временем военное каноэ приблизилось, направляясь не к тому месту, где были мы, а войдя в пролив и потом в бухту. Очевидно их намерение состояло в том, чтобы высадиться там же, где и мы, потому что там было глубже.

Каноэ было все еще вне досягаемости наших ружей, когда мужчины вокруг нас начали стрелять, танцевать, бегать туда-сюда по песку и кричать, чтобы воодушевить самих себя. Мы трое и Кент не открывали огня, пока не были уверены в его эффективности, и не стояли рядом, а разошлись на несколько ярдов друг от друга.

Большое каноэ все приближалось, его черно-красный силуэт резко выделялся на фоне голубой воды. Я сосчитал темнокожую, плоскоголовую, косматую команду – сорок два гребца на каждой стороне, лоцман, который стоял, наклонившись, на носу, и рулевой – высокий и сильный, управлявший необычно длинным и тяжелым рулевым веслом. Скорость легкого каноэ под ударами восьмидесяти четырех весел была замечательной.

Когда каноэ приблизилось настолько, что мы смогли различить грубые, широкие лица, Ворон резко крикнул:

– Давайте! Цельтесь в человека на носу! – и три наших выстрела прозвучали как один.

Я не могу сказать, что именно моя пуля поразила лоцмана, но он подскочил, повернулся в воздухе и упал в море.

Сразу же полдюжины гребцов схватили ружья и дали по нам залп. Один из чинуков упал замертво, другой, прижав руку к голове, начал бегать кругами, испуская крики боли. Еще несколько чинуков побежали прочь. Тогда Ворон сделал замечательную вещь. Бросившись к ним, он запел военную песню племени черноногих сражения, и знаками призвал их быть храбрыми и защитить свою землю, и, хотя его слова были незнакомы чинукам, каким-то образом они его все же поняли и пошли с ним туда, где были все остальные.

С началом перестрелки каноэ замедлило ход, но теперь на носу стоял другой лоцман и, сделав в нас несколько безрезультатных выстрелов, команда снова взялась за весла.

– Скажите старику, пусть прикажет, чтобы стреляли только в тех двух, кто управляет каноэ, – сказал мне Ворон мне, и я повторил его слова.

– Я им уже сказал, – ответил Кент.

Едва он это произнес, как новый лоцман взмахнул руками и упал на спину среди гребцов. На мгновение гребцы замерли, но потом дали по нам залп из еще большего числа ружей, и снова несколько из наших упало на песок, а другие вознамерились отойти, но Ворон снова их вернул. Заряжая и стреляя, он криком поддерживал нас и пел военную песню черноногих; он был повсюду в каждое мгновение.

Команда снова взялась за весла, но на сей раз большое каноэ начало поворачивать не внутрь бухты, а в другую сторону. Оно заворачивало к морю. Так как оно уже прошло мимо нас в залив, а пролив был только один, оно должно было снова пройти мимо нас.

Оно вышло, против ветра и волн, почти так стремительно, как и вошло. Воодушевленные поражением их самого жестокого врага, мужчины из залива бежали до самого берега и даже забегали в воду, чтобы выпустить по врагу последние выстрелы, но каноэ было уже далеко и скоро ушло за пределы досягаемости.

Тогда, все еще с криком и пением, мы повернулись и стали высматривать Ворона, но не видели его. Но Кент, увидев нас, указал на то, что лежало у его ног. Мы сразу все поняли, побежали и опустились на колени у тела нашего друга. На его лице застыло выражение умиротворенности и даже счастья.