Джеймс Шульц: Поиски шкуры собаки-рыбы

Было начало весны 1861 года, когда мы с Питамаканом вернулись в форт Бентон после нашей с ним суровой зимовки в глубине Скалистых гор. Некоторое время мне было хорошо – можно было оставаться в четырех стенах, отдыхать, отсыпаться и много раз подряд рассказывать нашим служащим историю своих приключений.

Но спустя месяц после нашего возвращения фактор загрузил две килевых шлюпки и три канадских плоскодонки мехами и одеждой и, составив команду и назначив главным моего дядю Уэсли, в одно прекрасное утро послал их в Сент-Луис. После их отъезда я нашел, что жизнь в форте не была такой уж приятной.

Мне очень не хватало общения с дядей. Правда, я ходил охотиться, когда обитателям форта было нужно мясо, но теперь в форте было всего несколько человек, и охотиться приходилось не чаще двух раз в неделю, да и то всего по несколько часов. Почему так? Огромные стада бизонов постоянно паслись на берегу; зачастую рано утром мы стреляли их прямо со стен форта.

Кроме того, индейцы племени черноногих на все лето откочевали на дальние равнины, и Питамакан пошел с ними; он сказал, что его отец нуждался в его помощи, чтобы присматривать за принадлежащими семье лошадьми, и наотрез отказался воспользоваться нашим гостеприимством. Хотя хорошая и преданная жена моего дяди, Цисцаки, делала все, что она могла, чтобы сделать мое существование в нашем маленьком домике во возможности комфортным, монотонность моего существования неделя за неделей становилась все менее терпимой, пока я практически не заболел от нехватки общения и скуки существования.

Если бы Питамакан остался со мной, мы могли бы провести все лето в форте – и в таком случае эта история никогда не была бы написана. Все это случилось, потому что меня оставили тосковать в этом форте, где я был единственным юношей в его четырех стенах.

В начале августа несколько сотен черноногих приехали в форт, чтобы пополнить запасы пороха и пуль, и два дня продолжалась оживленная торговля. Их лагерь, как они сказали, находился на Миссури у устья Солнечной реки. Они ожидали, что в ближайшую луну к ним присоединятся Речной Народ, в это время проходит межплеменная торговля и скачки.

Отец Питамакана. Белый Волк, был в числе прибывших, и я сразу нашел его, чтобы спросить о здоровье своего друга.

– Твой старший брат посылает тебе привет, – ответил суровый старый воин, – и просит, чтобы ты приехал и остался с ним на некоторое время. Когда прибудет Речной Народ, будет весело всем – и старым, и молодым.

Не слушая его больше, я побежал к Цисцаки, которая сидела у очага, готовя угощение для гостей.

– Питамакан просит меня приехать и остаться с ним! – кричал я. – O Цисцаки! Если ты меня любишь, отпусти меня к нему!

Поднявшись от очага, она обняла меня и поцеловала.

– Да, сын мой, конечно ты должен пойти, – сказала она ласково, – и я тоже пойду с тобой. Твоего дяди не будет здесь несколько лун, поэтому это правильно; для нас с тобой будет очень хорошо пожить некоторое время в большом лагере. Давно я не спала в вигваме. Мои ноздри жаждут ощутить аромат шалфея под ногами и душистых трав прерий. Мои глаза хотят увидеть счастливых пирующих людей и их танцы. Мои уши жаждут смеха, песен и стука барабанов на закате. Да, мой сын, мы отправимся в лагерь с этим отрядом и славно проведем там время.

Так мы отправились в путь под защитой отца Питамакана, Белого Волка, который был родным братом Цисцаки. Каждый из нас ехал на хорошей лошади, и еще у нас было две вьючных, нагруженных нашими постельными принадлежностями, одеждой, запасом еды и многочисленными подарками для наших друзей.

Я взял новое ружье – то есть для меня оно было новым, хотя до этого оно некоторое время послужило моему дяде. Мой отец купил его в небольшом магазине в Сент– Луисе. Я взял его на удачу, как счастливый талисман. У него был капсюльный замок, и стреляло оно пулями весом тридцать две штуки на фунт. О, как же я гордился всем этим – и рогом с порохом, и мешочком для пуль и капсюлей на боку! Имея столь хорошее ружье, я не собирался страдать от нехватки боеприпасов; хотя добрый фактор смеялся надо мной, я взял в кредит на складе компании пятьсот дополнительных зарядов и семь коробок капсюлей, которые теперь благополучно лежали в одном из вьюков.

От форта Бентон до устья Солнечной реки было примерно сорок миль. Мы оставили форт после полудня и только ближе к вечеру следующего дня были рядом с большим лагерем. Он насчитывал более пятисот вигвамов, группами стоявших на равнине, и растянулся на несколько миль от Миссури вверх по ее притоку. Вся долина и холм по обеим ее сторонам были покрыты табунами пасущихся лошадей, и еще не видя лагеря, мы его услышали: крики, пение, смех, стук барабанов, детский плач, стоны тех, кто потерял близких, лай сотен собак.