Василий Стенькин - В осажденном городе

И на этот раз Мария Ивановна Заворыкина и Маруся Кириченко благополучно пересекли линию фронта и; добрались до Ленинска, да еще привели с собою молодого парня, служившего при абвергруппе-104 и назвавшегося Михаилом.

Они перешли линию фронта ночью, без происшествий; в расположении наших войск их несколько раз задерживали и доставляли в особые отделы, военные контрразведчики знали о Заворыкиной и Кириченко, имели указания содействовать их работе.

О возвращении разведчиков с задания Ашихманов доложил Прошину: Поль и Трушин выполняли специальные задания на правом берегу, в осажденном городе.

Уже спустились густые сумерки, и Василий Степанович разрешил провести Марию Ивановну и Марусю к нему в кабинет, Михаила оставили в дежурной комнате.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте! — Прошин поднялся навстречу вошедшим и, улыбаясь, пожал им руки.

— Усаживайтесь, пожалуйста, кому где нравится, — пригласил он, показывая взглядом на стулья.

Женщины уселись и ждали вопросов.

— Ну что ж, Мария Ивановна, начинайте, расскажите, где побывали, чего повидали? — сказал Василий Степанович, обращаясь к Заворыкиной, как старшей по возрасту.

— Побывали в Гумраке, повидали многое. Фашисты по-хозяйски устраиваются на нашей земле, — начала Мария Ивановна и повторила слова Прасковьи Ильиничны: — Советы и колхозы распустили, землю раздают в единоличное владение своим холуям, заигрывают с казачками…

Заворыкина рассказала о принудительной мобилизации молодежи в казачьи формирования, назвала десятка полтора предателей и пособников оккупантов, передала пачку приказов и распоряжений, взятых у недавней хозяйки.

— Запуганы люди, живут в страхе, потому как фашисты за все грозятся расстрелом, и не только грозятся, но и исполняют угрозу… Мы привели парня, он может рассказать.

— Как это вам удалось?

— Это вон Маруся, она заворожила парня.

— Рассказывайте, как заворожили? — спросил Прошин, обратившись к Кириченко.

— Первый раз я увидела Михаила возле той самой группы, — Маруся смущенно улыбнулась, убрала смоляную челку со лба. — Понравился он мне, взгляд открытый, доверчивый. Там еще был один, постарше, видать, преданный немцам холуй. Вечером иду по улице и неожиданно встречаю Михаила, погуляли с ним. Я говорю: «Неужели тебе нравится прислуживать фашистам?» — «А куда денешься? — спрашивает. — На их стороне сила». — «А если, — говорю, — к своим махнуть?» — «Как перейдешь? Убьют». — «Хотел бы?» — «Еще как!» — «А другие не согласятся?» — «Не знаю, — отвечает он. — Может, согласятся, но не все. Один там есть — явный предатель». — «Как звать его?» — «Алексей Селиверстов».

Я велела Михаилу прийти ночью, пообещала помочь перебраться к своим.

— Рискованно! — заметил Сергей Никитич.

— Я и сама струхнула, и от Марии Ивановны нагоняй получила. Но, слава богу, не ошиблась: Миша не подвел меня.

Потом Маруся рассказала об аэродроме, где она насчитала около семидесяти самолетов, нарисовала его схематический план.

— Об абвергруппе Михаил лучше меня расскажет: он работал там.

Прошин и Ашихманов поговорили с разведчицами, поблагодарили за умелое выполнение задания.

— Езжайте в «Цыганскую зарю», отдыхайте. Сергей Никитич, проводите и скажите Федору, чтобы он довез их на моей машине.

Вскоре Ашихманов вернулся, и Василий Степанович велел пригласить Михаила.

Перед ними стоял молодой парень лет восемнадцати, со светлыми вихрастыми волосами и синими глазами.

— Садитесь! — пригласил Прошин, указав на стул.

Парень переминался с ноги на ногу, но сесть в присутствии двух командиров со шпалами на петлицах не решался. И только после повторного приглашения несмело опустился на стул.

— Расскажите о себе, все по порядку, — Василий Степанович сел на свое место.

— Фамилия моя Морозов, Михаил Тимофеевич. Родился в двадцать четвертом году в станице Багаевской Ростовской области, окончил десятилетку и добровольно пошел в Красную Армию. В августе под городом Калач наша рота оказалась в окружении, я был контужен и попал в плен. — Парень замолчал, пригладил льняные вихры.

— Продолжайте, — предложил Прошин.

— Волнуюсь, курить хочется, — смущенно проговорил парень.

Ашихманов протянул пачку «Беломорканала», Михаил взял одну папиросу.

— Ну вот, попал в плен, — сказал Михаил, выпустив сизое облачко, — всех, кто вместе со мною был, куда-то отправили, а меня немцы оставили при себе, на хозяйственных работах. Почему? Наверное, мне, выходцу из казачьего рода, доверяли больше, чем другим.