И. Пименов - Мир приключений, 1928 № 08

Когда мы возвращались по знакомой тропинке домой, почти наткнулись на Листара. Он си тел на берегу речки и уныло следил ее прозрачное течение. На нас он даже не оглянулся.

Расставшись с Мосеем, я до вечера бродил по окрестностям, размышляя об этом новом для меня мире. Ночью долго не мог заснуть. В тот неуловимый прекрасный момент, когда засыпает сознание, передо мной, как живая, выплыла из золотого марева Феоктиста. Это до осязания было похоже на действительность, и я вскочил на постели. В избе царил полумрак, незаметно подкрадывался рассвет. Где-то голосисто надрывался петух.

Проснулся я поздно и по обыкновению отправился бродить. Незаметно для себя очутился на вчерашней тропинке, вблизи мельницы. Долго, вероятно несколько часов, сидел на том пригорке, где вчера грустил несчастный Листар. Когда шел обратно, лицом к лицу столкнулся с Феоктистой. Она, как и вчера, уступила дорогу и при этом улыбнулась.

— Здравствуйте, шатун.

— Здравствуйте, Фектя. Скажите, как вы угадали, что встретились именно со мной!

Девушка слегка покраснела и снова улыбнулась.

— Тут мудреного мало. По шагам мы узнаем людей. И еще… Ну, это же просто, только я не умею как сказать…

Мы разговорились, пошли рядом. Незаметно свернули на боковую тропинку, углубились в лес. Я вызывал девушку на разговор. Она отвечала охотно. Потом спросила из каких краев я приехал, как это далеко, какие там люди и как живут. Я долго рассказывал о жизни в больших городах, о местах, которые мне доводилось посещать. Фектя слушала с большим вниманием, часто вставляя одну и ту же фразу:

— У вас все не так…

— Лучше или хуже? — наконец спросил я ее.

— Лучше… Только скучнее, — ответила она с грустной улыбкой.

Мы долго бродили по лесу, переходя с тропинки на тропинку. Я потерял способность ориентироваться и высказал вслух свои опасения.

— Кажется, мы заблудились. Я не знаю, куда вас завел.

— О, я не заблужусь! Я знаю, где мы. Вот тут сейчас и мельница.

Я предложил присесть, отдохнуть.

— Дедушка ждет… — нерешительно сказала девушка, однако села на траву.

Я опустился возле. Разговаривая, не спускал глаз с Фекти, стараясь разгадать внутренний мир этого не совсем обычного существа. Она рассказала о своей жизни просто и легко, только часто краснела. Наконец, она совсем смутилась, зарделась, как пион, и по-детски закрылась рукавом рубашечки:

— Не глядите на меня так пристально… у меня слова пропадают…

— Как вы можете знать, будто я пристально смотрю на вас?

— Да чувствую же я!..

Потом мы долго сидели молча. Фектя ловко плела веночек из травы, которую срывала вокруг себя. Я изредка взглядывал на нее и думал о своем.

— Надо бежать. А то дед невесть что подумает. Идемте, я выведу вас на дорожку. А веночек — носите. Это для вас. — Она встала, протянула мне веночек и, слегка вытянув руки перед собой, пошла вперед. Я шел сзади, любуясь грацией своего слепого поводыря.

Расставаясь, мы ни о чем не уславливались. Я только спросил девушку, как часто она навещает своего старого деда. Она ответила:

— Почитай, каждый день.

После этого, гуляя по тропинке, я стал встречать Фектю тоже почти каждый день.

Однажды, когда мы по обыкновению сидели на полянке, вблизи мельницы, и мирно разговаривали, мимо прошел Кондратий. Он обжог меня своими воровскими глазами и что-то хрюкнул себе в бороду. Девушка поднялась, выждала, пока затихли шаги и тихо сказала:

— Дедушка Кондратий… Теперь наябедничает самому… Он и то про вас два раза спрашивал.

— Что спрашивал?

— Ну… встречаемся ли…

— А вы что ответили?

Девушка густо покраснела и промолчала. Я понял, каков был ее ответ старику. Через некоторое время, когда краска сбежала с ее лица, и она овладела собой, сказала, как бы извиняясь:

— Он хитрый, его не обманешь.

— И не нужно обманывать, Фектинька.

— Да, не нужно… Когда бы вы все знали…

— Что это — все?

— А ничего… Здесь меня больше не поджидайте. Я другой дорогой буду ходить. А то… и вовсе не надо…

— Встречаться не надо? Разве мы делаем что-нибудь дурное?

— Ах, вы не знаете….

Фектя совершенно неожиданно для меня заплакала. То есть, сделала кислую гримасу и из немигавших глаз закапали крупные, как горох, слезы.

— Вот это совсем не годится, — стараясь перейти на шутливый тон, заговорил я. — Так делают только совсем маленькие девочки. Никогда этого не следует…