Александр Сытин - Мертвые всадники

дисциплины никакой, по слухам, два человека зарезаны в садах, однако, донесения от вас не последовало. Если не восстановите порядка и дисциплины — будете преданы суду .

Читал один. Потирал от радости руки. Глаза смеялись. Разорвал бумагу, бросил. Через два дня отдыха отряд пошел ночью на Шаган. Ни дозоров, ни разведки не высылали. Командир всю ночь ехал в середине отряда. Достал запасные замки пулеметов, бросил их тихонько на пыльную дорогу и что-то бормотал.

— Положительно он с ума сошел!

4

Пришли в Шаган утром. Въехали на закрытую со всех сторон площадь, как в западню. Остановились напротив единственной улицы. Два часовых остались около орудия, а пулеметы вкатили в сарай. Сняли с арб два огромных котла для варки плова. Жители ясно видели, что котлы набиты скарбом и запасным обмундированием.

— Ну и порядочки у урусов, ха-ха!

Котлы вкатили в сарай.

Солдаты разбрелись. Неожиданно к старшине вошел командир. Запер за собой дверь. Оглянулся и шопотом стал что-то говорить. Старшина побелел, как полотно, но сдержался. Через час восемь человек вытащили из сарая нагруженные котлы, в которых было обмундирование. С бранью потащили их через площадь на другую сторону. Там был второй сарай.

Эти дураки тащили нагруженные котлы, вместо того, чтобы сразу же их опорожнить. Как будто не все равно, какой сарай.

Ха-ха! хи-хи!

Жители смеялись над лентяями и безалаберностью. 1

По дороге солдаты переругались и чуть не разодрались, никто не хотел работать. Наконец, котлы дотащили до сарая.

Шесть человек скоро отправились в сарай дрыхнуть, а остальные стали возиться на площади у расставленных котлов. Будет плов! Они разводят огонь и командир с ними!

Вот дурачье! Пришло еще пять человек. Уже собрали в садах виноград, урюк и инжир. Пошли в сарай. Заказали старосте водку и даже анашу. Пировать, значит, собрались!

5

— Алла! Алла!

— Грунч! — режь!

За два квартала могучий залп двух сотен винтовок. Короткий вопль жителей:

— Басмачи кельды! Аман Полван! Аман Полван!

Человек пятьсот всадников, в цветных халатах,

шальным карьером вломились на площадь. Бросились к одинокой пушке, к сараю, где были пулеметы. На всех крышах, окружающих площадь, показались люди в чалмах, с винтовками.

Но... что это? Позади котлов как по волшебству, распахнулись двери сарая, и дружный огонь четырех пулеметов хлынул в спину атакующих. Какой-то солдат, спавший у пушки, вскочил и изо всей силы рванул за шнур. Пустая пушка, накрытая брезентом, грохнула картечью. В упор, в середину толпы... Дым и пыль закрыли все. Вопли слились с пулеметным ревом.

Через десять минут все было кончено. Только изредка, из общей груды тел, подымалось на секунду, с предсмертным стоном, окровавленное, в цветном халате человеческое существо.

К вечеру командир отряда сел писать донесение. Отказался от водки, которую ему поднесли жители. Я на другом конце Шаган - Кишлака седобородый раненый в бок староста стонал и охал своему племяннику':

— Ну кто же мог знать, что этот урус - шайтан такой хитрый. Кто мог знать, что в этих проклятых котлах, под штанами и рубашками, были пулеметы?

— Ой-бой-бой-бой! И что пулеметные замки командир бросил нарочно, и что у него была еще и проклятая пушка, и что он вовсе не спал, а только ждал, чтобы выстрелить!

— Тьфу!

— Аман Полван убит! Сколько народу убито! Да! Вот тебе и Узун-Кулак! Проклятый красный шайтан! Ой-бой-бой-бой, как болит бок! Тьфу! — И староста плюнул кровью.

Борьба за путь

1

Два года тянулась гражданская война на линии! Оренбург — Аральское море. Бесплодные степи не могли укрыть и пропитать ни красных, ни белых! и поэтому борьба шла вдоль железной дороги.

Дорога уходила в безводные пустыни на тысячу верст на восток, в Среднюю Азию, и около нее жили оазисы, называемые городами.

Железная дорога была артерией, питавшей все города Ферганы. Сердце этой артерии было где-то за Оренбургом в Европейской России. Борьба за дорогу была борьбой за весь огромный Туркестан. Паровозы дороги тянули миллионы пудов хлеба в страну, где сеяли хлопок.

На десятки станций воду привозили в цистернах, так как на сотни верст кругом не было ни капли воды. Прекращение движения в одном месте дало бы застой и смерть нескольких городов,

Так и случилось. Маргелан и Андижан умерли. Торговля прекратилась. Голод глянул остеклянелыми глазами на обезлюдевшие базары, и жители рассыпались кто куда. Сотни тысяч пудов не вывезенного хлопка остались гнить под открытым небом.