Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Дипломатия Гитлера добилась вовлечения в войну Финляндии, Венгрии и Румынии. Дипломатия Гитлера пыталась вовлечь в войну и Болгарию. С первых же дней Германия оказывала давление на болгарское правительство и царя Бориса, требуя, чтобы двенадцать дивизий царства двинулись через Румынию и Украину. В сентябре Бекерле уже недвусмысленно заявлял, что Германия поищет «своих самых верных друзей в Болгарии», которые знают, «чего от них хотят».

В августе и особенно в сентябре Гитлер несколько раз вызывал к себе военного министра, царя, Богдана Филова. Для всего мира и для советской разведки не оставались тайной эти усиленные «консультации», «обмен мнениями», «информации». Поездки к Гитлеру тревожили общественность — в течение этих сентябрьских дней сорок первого года десятки тысяч здоровых мужчин осаждали приятелей-врачей и «тяжело заболевали». И полиция, и армейская контрразведка располагали сведениями о том, что необычайно много молодых людей буквально осаждают резиденции митрополитов. «Религиозность» тысяч молодых людей объяснялась правом священнослужителей освобождать от военной службы и мобилизации.

Полиция с тревогой рапортовала о быстром росте сопротивления ячеек коммунистов и ремсистов [5] Члены РМС — Рабочего молодежного союза (ныне ДКСМ — Димитровский Коммунистический Союз Молодежи). — Прим. ред. .

А из главной квартиры фюрера, из канцелярии Риббентропа, из ведомства адмирала Канариса требовали, чтобы двенадцать болгарских дивизий пошли походом на Восток, пока еще имелись хоть какие-то шансы развить на фронтах первоначальный успех. В Софии «делали все необходимое».

Да, предпринимали «необходимое», охваченные злобой, страхом и растерянностью. Началась реорганизация вооруженных сил. Замышлялась замена вооружения, оставшегося от предыдущей войны. Артиллерия механизировалась, пехота получала автоматическое оружие и новые винтовки, новые германские пулеметы. ВВС перевооружались «мессершмиттами». Развертывались новые полки и дивизии. Москва следила за событиями в Софии и хотела знать, на чем остановятся болгарские военные.

«20.IX 1941 года. Сообщите, действительно ли болгарские власти подготавливают войну против СССР. Центр располагает сведениями, что Гитлер оказывает давление на Болгарию, чтобы заставить ее послать свои войска против СССР».

Москва хотела знать. Должна была знать. Центр запрашивал еще несколько раз, требуя подробностей, подтверждения.

Доктор Пеев понимал ценность каждого своего сообщения. Он хотел охватить все, чтобы быть абсолютно точным и в то же время обезопасить себя от возможной игры дворца, от возможных неожиданностей. Он встретился с депутатами — своими старыми знакомыми. Да, дворец действительно хотел воевать против Советского Союза, настаивал, искал союзников среди старых политических волков, среди генералов, среди новоиспеченной политической верхушки, в торгово-индустриальной среде. И странно, в то время как «патриотическая» истерия и шумиха усиливались, желание воевать ослабевало.

А Москва знала:

«Журин» сообщает, что 20.X 1941 года по новым штатам истекает срок реорганизации воинских частей. Это сообщение толкуют так: болгарская сторона до этой даты не предпримет никаких акций».

«1.X 1941 года. Болгарские власти не подготавливают войну против Советского Союза».

«После завершения маневров на турецкой границе остались только 2-я дивизия и две пограничные бригады. Сведения получил от «Журина» и полковника Димитрова — командующего артиллерией 2-й Фракийской армии».

Народ охватила тревога! Слухи облетали всю Болгарию: болгарские войска следуют через Генерал-Тошево [6] Варненский округ. — Прим. ред. на Украину! Западные нейтральные наблюдатели, особенно чувствительные ко всякого рода сенсациям, уже информировали мир об этих слухах. Близкие к Англии круги в нейтральных государствах через свои газеты скупо, на первый взгляд, подсказывали болгарской прессе, что ей следует предпринять. И со временем в стране появился миф о Борисе III — царе-мудреце, царе-дипломате.

«10.X 1941 года. Болгарские войска не посылали на Украину. В Германию отправилась группа болгарских врачей и медицинских сестер».

Уже десятого октября Москва знала, что произошло в Софии. Хотя это и противоречило газетной шумихе и бряцанию оружием, воинственным позам и заявлениям, в данных доктора Пеева содержалась правда о событиях в царстве: