Тодор Кондов - Передает «Боевой»

— Садитесь, господин полковник. Как видите, я пытаюсь работать. Хотел написать кое-что. Народ должен знать, что я думаю о его будущем, в то время как другие роют могилу царю и заодно мне. Садитесь, господин Костов. Слушаю вас.

— Гешев, я пришел к тебе, так сказать, и по личному, и по общим делам. Думаю, что не огорчу тебя, если сообщу следующее: один из моих подчиненных доложил, что у еврейских семейств во Фракии и Македонии изъяли большое количество денег, ценностей, серебра и золота.

Гешев грыз кончик своей ручки. Пристально всматривался в глаза полковника, пытаясь отгадать его мысли. Соблазнительное дельце: они поделят добычу, и дело с концом! Ему не хотелось отказывать Костову.

— Господин Костов, сколько твоих подчиненных знают об этих деньгах? Конфискованы ли они? Может быть, кое-кому надо дать, чтобы заткнуть рот. Остальное легко. Разделим их, и все. Потом переведем в Швейцарский банк.

— Договорились, господин Гешев. Я организую доставку денег и золота. Раз мы заодно, никто не разоблачит нас. Ведь разведка и контрразведка в наших руках.

— Действуйте, Костов, так, чтобы никто не смог подкопаться. Если кто-нибудь попытается нам помешать, мы примем меры. Мы же боремся, укрепляем власть царя. И если завтра случится что-нибудь… Ведь красные стали продвигаться на Запад.

— Гешев, я давно думал об этом, но, по правде сказать, боялся…

Гешев махнул рукой и весело сказал:

— Раньше было нельзя, а теперь можно!

Гешев попросил второй аудиенции у царя.

Борис приказал привезти полицейского в его собственной, царской машине, подаренной ему фирмой «Мерседес-Бенц», и сразу ввести к нему в кабинет.

— Садитесь, Гешев, садитесь!

— Ваше величество, я просмотрел огромное количество документов, и это позволило мне аргументировать свою точку зрения. Я буду очень доволен, если материалы, которые я принес, пригодятся вам. Думаю, что не огорчу вас, ваше величество, если сообщу, что генералитет, как и всегда, мало командует и много разглагольствует на политические темы. В таком случае он становится угрозой для государя.

Ваше величество, генералы не объединены в союз. О заговоре и речи не шло. Нет данных и о попытках устроить переворот. В ходе допросов я узнал, что генерал Стойчев, например, отменяет приказы РО об аресте офицеров и солдат. Он всем говорит: «Мать Россия и мы, неблагодарные». Генерал Марков считает, что германофильство — предательство, а Россия, даже большевистская Россия — истинный союзник Болгарии. А генерал…

— Остановитесь, Гешев! Вы утверждаете, что заговора нет, и в то же время генералы не одобряют моей линии поведения. Как это понять?

— Это все равно, что заговор, ваше величество. Даже нечто более опасное. Если бы они объединились в союз или если бы договорились о чем-нибудь, я узнал бы об этом и проинформировал вас, а вы пресекли бы все попытки. А при теперешнем положении ничего нельзя сделать. Прямо-таки мина с часовым механизмом. Слышу тиканье часов, но не знаю, в котором часу мина должна взорваться.

Царь закрыл глаза.

— Ваше величество, я могу предложить нечто очень простое и эффективное. Один генерал и один полицейский начальник готовы служить вам до последнего дыхания…

Царь махнул рукой и произнес:

— Знаю, о ком идет речь. Догадываюсь и о ваших планах. Согласен с вами, но пока еще рано. Ведь часовой механизм еще работает.

Гешев хотел проверить, что думает РО о генералах и как бы реагировал этот всемогущий армейский отдел на сообщение о ненадежности генералитета.

Он нашел повод: показания генерала Никифорова. Вызвал к себе Костова: решил поделиться с ним опасениями в связи с тем, что освобожденный генерал подготавливает какую-то операцию в главной ставке армии.

Костов пришел злой и усталый. Он запутался в каких-то чересчур деликатных для такого грубого человека, как он, делах. Речь шла о женщине. Ему нужно каким-то образом выйти сухим из воды. В противном случае все могло кончиться грандиозным скандалом. К своему дню рождения его величество обычно повышало военных в чинах. Генералы Русев и Михов согласились представить его к повышению. Впрочем, никакая любовная история не остановила бы царя, но в данном случае дело касалось дочери министра, супруги одного из высших чиновников. А Борис ценил и супруга, и отца этой женщины.

— Садись, полковник, — пригласил Гешев. — Садись, хочу поделиться с тобой своими опасениями! Нет ли у тебя желания поработать с генералом Никифоровым, хотя он и «на свободе»? У меня такое чувство, что он заинтересует тебя больше, чем меня.