Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Добрый вечер, судари! — сказал он и засеменил рядом, навязчивая осыпая нас репликами: — Куда поедем, судари? Быстрее успеете, судари! Вам далеко, судари? Лучше сидеть, чем идти!

Я непроизвольно ускорил шаг — не люблю попрошаек, — но Ли меня придержал:

— К восточным воротам, ресторан «Литературные таланты». Знаешь такой?

— Конечно! — с плутоватой улыбкой ответил паренёк и помог нам обоим забраться в коляску.

— Что слышно в городе? — продолжал Ли.

— А всё то же, сударь. Убили того корейца, знаете? Деньжищ у него было — прорва. Всё по кабакам хаживал, а потом — как отрезало. Стал по идолам ходить да гадателям, но деньгами сыпал — что в кабаке! — паренёк шёл очень прытко, почти бежал, умудряясь через плечо говорить на ходу.

— Из-за денег, стало быть, убили?

— Какое там! Из-за денег ночью в переулке режут, а этого отравили среди бела дня. В ресторан он шёл. В те самые «Литературные таланты». За столом за сердце схватился — и вся недолга. А убил, говорят, нищий около самого ямыня. Присел вон с миской, костыли разложил, а в одном — отравленный нож спрятан. Как стал подниматься, уколол корейца, вроде как случайно, поковылял-поковылял, а там перемахнул через городскую стену — и дёру.

— Ну, а костыли?

— Бросил, не с ними же на стену лезть, — коляска замерла. — Вы их, господин Ли, завтра сами попросите-ка у судьи вам представить. Прелюбопытные костыли.

Глядя на моё потрясённое лицо, странствующий администратор мягко проговорил:

— Простите, что сразу не познакомил. Это Цзань Малый, наш сыщик. Куда толковее здешних.

— Толковей этих быть немудрено, — откликнулся юноша, продолжая ход. — По судье и судейские.

Мы миновали анфиладу мемориальных арок и остановились у четырёхэтажного ресторана. Смеркалось, и щедро освещённое фонарями лазурное здание с золочёными столбами и витиеватым орнаментом оконных рам казалось чем-то ненастоящим, волшебным. Из окон слышались музыка и звонкий смех — ни дать ни взять обитель фей и бессмертных из старинных преданий! Администратор Ли задержался, давая распоряжения молодому Цзаню, я же, как заворожённый, направился по мощёной дорожке на звуки музыки. Ли догнал меня у самого входа:

— Не торопитесь, пожалуйста. Ведь нам не сюда.

Он любезно взял меня под руку, развернул и через дорогу провёл к сомнительной на вид закусочной, тонущей в вечерних сумерках. Мы поднялись на прокуренный второй этаж, в общий зал и попросили хозяина за некоторую плату освободить для нас стол у окна.

— Отсюда прекрасный вид на ресторан напротив, — мой спутник широким жестом указал на окно. — Кувшин вина и две порции свинины!

Внутри было шумно и многолюдно, но, разумеется, вместо музыки и фей приходилось довольствоваться лающей перебранкой и красными лицами соседей. Те двое, которых ради нас согнали с мест, ребята разбойного вида, сидели чуть поодаль и злобно сверлили нас глазами. Не успел половой принести заказ, как к нам подсел косматый пропитой дед и, пояснив, что свободных столов не осталось, невозмутимо взялся за похлёбку.

На этот раз Ли не стал долго держать меня в неведении и сразу представил мне Цзаня Старого.

— Сколько вы сообщений получили? — хрюкая и причмокивая, спросил тот.

— Девять.

— Добавить пока нечего.

— Вы уже вышли на местную гильдию нищих? — осведомился Ли, поглядывая в окно.

— Конечно! Верховодит мой знакомый, косоглазый Жаожан. Они ни при чём.

Старик ел совершенно омерзительно — даже по здешним меркам. Обиженные нами разбойники теперь посмеивались, вероятно, считая себя отомщёнными. Хозяин обеспокоенно смотрел в нашу сторону.

— Завтра в это же время мне нужен портрет убийцы, — сказал Ли, резко вставая из-за стола.

— Да пожалуйста, — развязно ответил Цзань и громко высморкался.

Неожиданно для хозяина, который уже собирался собственноручно вышвырнуть старика вон, мы добросовестно (пусть и с видом оскорблённого достоинства) оплатили нетронутую еду и чинно покинули заведение, оставив Цзаня разбираться с вином и свининой.

— Вот теперь пойдёмте в «Литературные таланты», — улыбнулся Ли, едва мы вновь оказались на свежем воздухе.

К ямыню судьи Цао мы явились ранним утром, рассчитывая после опознания переговорить и с ним самим, благо его дом, суд, тюрьма и мертвецкая, как и в большинстве окружных управ, располагались по соседству. У ворот нас ожидал судебный старшина. Он и препроводил нас в морг для опознания.