Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

Мастер Сюй сделал халат на славу. Уже четвёртая стрела угодила мне в область сердца, но «кровь» била, как в первый раз. Конечно, рана была бы смертельной. Нуна, похоже, интересовало не столько моё добро, сколько моя личность. Я следил за ним из-под полуопущенных век. Не задерживаясь на содержимом кошелька, он внимательно изучил моё лицо, оберег у пояса и чиновничью рапиру и, видимо, решил поискать документы за пазухой. Когда он склонился надо мной, я резко открыл глаза, изобразил самый безумный оскал и громко прохрипел: «Сердце за сердце!» Затем, словно раздирая собственную грудь, измазал руки краской и потянул к нему: «Сердце за сердце!»

Эта жуткая сцена пришла мне в голову словно сама собой. Кажется, что-то подобное я читал в мистических новеллах, но автора не припомню. Испуганный молодчик отпрянул и, вместо того чтобы ударить меня ножом, выпустил мне в грудь ещё одну стрелу. «Сердце за сердце!» — повторил я, приподнимаясь на локтях. Встать на ноги и тем более пуститься за ним вдогонку я бы уже не смог — стопа с вывихнутым мизинцем болела нещадно, — но это и не потребовалось.

«Цзянши!» — задыхаясь, крикнул Нун, попятился и хотел было броситься наутёк, но случайно наступил на тайную ловушку, приготовленную, наверное, для нас с Хуаном — вернее, для любого, кто мог бы появиться из тайного хода. Раздался хлопок — и вот уже мой испуганный противник болтается в шести локтях от земли, подвешенный в прочной сетке. Шатун обернулся на крик и сразу же получил смертельный удар. У Хуан Чжэлу оставался всего один противник, но тот владел своим страшным оружием блестяще, (гораздо лучше, чем арбалетом) и молниеносно менял дистанцию боя, не давая чускому клинку сделать ни одного удара.

Я подтянул к себе трость и, стараясь не привлекать внимания, установил последнюю стрелу — на этот раз обычную, без яда. Даже если мой выстрел не будет смертельным, врага достаточно отвлечь на пару секунд. Но как попасть по кружащей тени? Цзун ни мгновения не задерживался на одном месте, движения казались непредсказуемыми. Хуан, напротив, держал оборону статично, то и дело пропуская удары.

За время боя костёр успел погаснуть, а небо — посветлеть. Мой измотанный спутник едва стоял на ногах, а противник словно играл с ним в кошки-мышки: гарпун чаще проходил вскользь, нанося всё новые и новые раны, болезненные, но недостаточно тяжёлые, чтобы стать смертельными. Вот, вырванный «верёвочным копьём», звякнул о камни меч; вот шнур, как змея, обвился вокруг колена, и сам Хуан ничком упал на землю.

— Ну что, Скворушка, — Цзун сдёрнул повязку, — я легко мог бы убить тебя в бою. Но за смерть Куая заколю тебя, как свинью.

Он вынул широкий нож и подошёл к несчастному Хуану. На губах играла зловещая, какая-то бесовская улыбка. Я понял: или сейчас, или никогда.

Цзун рухнул, не успев как следует замахнуться. Я сам не ожидал от себя подобной меткости. Стрела попала молодчику в центр лба. Когда я доковылял до места боя и осмотрел убитого противника, то понял: другой выстрел был бы бесполезен, на нём оказалась кольчуга.

Хуана пришлось растормошить. Он сейчас представлял собой плачевное зрелище.

— Старший брат! Вы живы? Или это я умер? — спросил он осипшим голосом, потом перевёл взгляд на поверженного Цзуна: — Что произошло? Почему он меня не добил?

Мне совершенно не к месту вспомнились рассказы о мастерах чудесных единоборств, и почему-то захотелось шутить:

— У него возникли затруднения. Я силой воли перекрыл ему источник внутренней энергии.

Хуан уставился на меня. В груди у меня по-прежнему торчали арбалетные стрелы. Вкупе с моими словами картина складывалась фантастическая.

— Вы ранены, — сказал разбойник и кое-как сел на колени. Но если и стоило о чём-то беспокоиться, так это о его ранениях. — Я наконец понял… — сказал он, растирая руку. — Они хотели нас убить.

— Да, я тоже так решил, — усмехнулся я и, отвернувшись, всё-таки вырвал стрелы из халата.

— Они хотели нас убить с самого начала… — продолжал Хуан. — Когда мы нападали на поместье, они уже приняли решение убить нас, чтобы мы ни о чём не рассказали. Меня — точно.

— Я смотрю, в «диком краю» свои представления о братстве.

Хуан рассмеялся и тут же сплюнул кровью.

— Нет, они не из «дикого края». В прошлом году в Чжао объявились люди, желающие поквитаться с Вэйминьским князем. Знаете, у него были свои недруги, которые боялись напасть на Баопин самостоятельно и хотели объединить усилия с нами и кем-то ещё. Грозовой Демон Чжан собрал большую ватагу, но добраться сюда из Чжао не так-то просто. Нас обещали вывести на нужных людей. Стараниями учителей я умею хорошо разговаривать, в «диком краю» меня за это прозвали Скворцом. Потому и вести переговоры отправили меня. Продажные чиновники, какие-то местные бандиты, наёмные головорезы, смутные личности в масках и капюшонах — какого только сброда я не насмотрелся за это своё «посольство». Нам помогли пройти и взять поместье. Очень многое эти ребята брали на себя: путь из Чжао, да и сам штурм прошли легче, чем мы думали. Скотина Крысолов был одним из них… А я ведь даже не знаю, на кого он работал.