Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

Пароль правой руки — «Шангуань Эньвэй». Пароль левой — имя моего отца. Ключ был собран. Но ничего не происходило.

В голову пришла мысль, что нужные инструкции мог иметь при себе убитый Ваном воин князя, но вновь бежать сейчас через двор я боялся. Повсюду бесновались чудовища, но крыша и столбы беседки служили хоть какой-то защитой: мы всё-таки были не на открытом месте, и их излюбленная тактика работала плохо. Хуан Чжэлу мастерски отбивал атаки; впрочем, несколько раз гуйшэни оказывались внутри, и мне тоже приходилось орудовать тростью и рапирой. Но больше этих, крылатых противников, я сейчас опасался бескрылых. Что если с минуты на минуту объявятся бандиты, штурмующие Баопин? Чего в таком случае мне ждать от своего разбойного побратима?

Проходя мозаику раз за разом, я вдруг заметил большой центральный диск, на который отчего-то не обращал внимания. Глаза очертили круг, и я нашёл последние, недостающие знаки: «Дуншань». Диск сделал поворот и, щёлкнув, выскочил наружу. Под ним была решётка, а ниже — чёрный провал. При свете фонаря я увидел железные скобы уходящей вниз лестницы.

— Бегите, старший брат! — проревел Хуан Чжэлу, вырывая решётку своими огромными ручищами. — Бегите и простите меня за причинённое вам горе!

— Хочешь остаться для грабежа и предоставить меня подземным ловушкам да вашим громилам на том конце? — недовольно спросил я, спускаясь вниз.

Несколько секунд паузы. Хуан с остервенением отбросил новую волну гуйшэней и крикнул мне:

— Бегите, я следую за вами!

Я бросил последний взгляд на флигель, где оставалось тело Юань Мина. Огонь лизал стены и уже облюбовывал галерею.

— Мудрость старшего брата глубока, как ущелья Трёх Ветров! — произнёс Хуан Чжэлу, когда спуск был окончен и вместо железных скоб под ногами оказался твёрдый камень. — Останься я наверху, не дожить мне до подкрепления.

Колодец, в который мы спускались, был слишком глубок и узок, и гуйшэни, конечно, сразу потеряли к нам интерес, тем более что Хуан постоянно держал над головою факел. Теперь же мы оказались в просторной пещере, где можно было идти безо всякой стеснённости в движениях.

— Вы заметили, кое-где напротив скоб в камне были отверстия? — спросил разбойник, разминая руки и ноги. — Держу пари, в них спрятаны железные шипы. При закрытом люке хватаешься за скобу — и тебе протыкают спину. Даже странно, что внизу ни одного трупа.

Примерно на этих его словах я чётко соотнёс его голос с тем, который слышал в Аньи. Конечно, это был он. Но задавать вопросы в лоб — к тому же здесь и сейчас — было немыслимо, и большей частью я просто молчал. Мы осторожно пошли вперёд.

Хуан Чжэлу вёл себя гораздо предупредительнее, чем в прошлом году, когда мы шли из Ю на Дуншань. Ещё в «яньском дворике», когда господин Юань уже понял, что на моём халате пятна краски, а не крови, я, израсходовав до конца один из флаконов мастера Сюя, сумел вывести её почти всю, но кое-где она оставалась, и Хуан, полагая, что я ранен, старался быть сразу повсюду: поддерживал меня, выискивал скрытые ловушки впереди и следил, не слышно ли сзади погони. Но при всём этом для меня, как и тогда, он был не братом, а убийцей. Убийцей, с которым приходится лукавить, чтобы вышел какой-то толк.

Проклятое лицемерие, пропитавшее теперь мою жизнь и ставшее тем сосудом, от которого гибнет содержимое — оно отравляло мою душу уже тогда, и много раньше, чем тогда. Я ввёл его в привычку и сам перестал это замечать! И когда, шагая по неровному дну пещеры, я старательно возвращал свой разум к смерти Юань Мина, полагая это благочестивым и правильным, я снова лукавил. От горьких мыслей о погибшем друге моего отца я быстро переходил к сладкому ощущению новой загадки, которую находил в его последних словах.

До сих пор полное имя мастера Шангуаня было мне неизвестно. Услышав о Шангуань Эньвэе, я решил, что это некий родственник великого фехтовальщика. Но шифр в беседке недвусмысленно указывал имена двух людей, которых Вэйминьский князь ищет на Дуншане. Стало быть, Эньвэй — личное имя пропавшего наставника Сына Неба.

Возможно, «дедушка Белая Шляпа» и не ответил на мой вопрос, а перед смертью просто назвал себя, тем более что это имя оказалось одним из нужных паролей. Я не удивился бы, узнав, что он приметил потайной замок ещё вечером, когда князь показывал нам дворик, и всё это время мысленно пытался его решить — может, даже не отдавая себе в том отчёта.