Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Что со мной? — спросил он хрипло, с трудом ворочая языком.

— Наконец-то вы пришли в себя, господин Бянь! — откликнулся я. — Всё хорошо. Главное — вы живы!

— Кто вы? Я вас знаю? Я вас не вижу, — сказал он, бессмысленно водя зрачками.

— Нет, я узнал ваше имя из документов. Вас ведь зовут Бянь Хэншу?

Он кивнул, по-прежнему пытаясь высмотреть меня ослепшими глазами.

— Мы вытащили вас из тумана после налёта гуйшэней неподалёку от Чэнъиня, — добавил я. — В тамошней больнице не нашлось койки, я не знал, откуда и куда вы направлялись, и взял с собою в Цанъюань. У вас там есть знакомые?

— Нет, — прохрипел Бянь. — Как вас зовут?

Я представился и честно сказал, что еду в цискую столицу приобретать имение, и в свою очередь спросил, в какую сторону по Барсову Хвосту шёл Бянь.

— Мне всё равно, — ответил он. — Я путешествую в поисках покровителя. Я хорошо и чисто пишу и неплохо фехтую… Вернее, умел всё это делать до недавних пор.

— Будем надеяться, зрение к вам ещё вернётся, — приободрил его я. — Если повезёт, я замолвлю за вас словечко перед местными чиновниками, а пока что поживёте в гостинице на полном пансионе.

Он потянулся было за кошельком, но я его остановил.

Мы сняли большой трёхкомнатный номер на лучшем постоялом дворе Цанъюаня, где и расположились впятером: Ким, охрана и я с Бянем. Сразу по заселении я с гостиничным слугой отправил визитную карточку Чэнь Шоугуану и тут же получил ответ: генеральный инспектор приглашает меня к себе отужинать. В положенный час я прибыл к его дому в паланкине, сменив дорожную одежду на траурное облачение, чем немало смутил хозяина. После короткого приветствия господин Чэнь вспомнил, что видел меня в Тайцзине, и я подтвердил, что действительно приезжал туда на большую дворцовую ассамблею, в которой, к сожалению, так и не смог принять участие.

— У вас, кажется, оказался при смерти кто-то из близких родственников? — тревожно произнёс инспектор. — Глядя на ваше одеяние, со скорбью полагаю, что худшие опасения подтвердились.

Я тяжело вздохнул:

— Судьбе было угодно лишить меня старшего брата. По его-то завещанию я после нескольких месяцев траура на Дуншане приехал в Цанъюань. Он мечтал о благоустройстве северо-востока, но умер, не увидев воплощения своей мечты.

И, дождавшись учтивых наводящих вопросов, пересказал ему идею проведения ярмарок, подобных тем, что были когда-то в Сицюэ. Инспектор внимательно слушал, со значением кивал, проводя пальцами по усам и бороде, а затем спросил, почему бы мне во исполнение воли брата не составить петицию. Я сокрушённо ответил, что у письма на высочайшее имя шансов немного — без влиятельных ходатаев ему в лучшем случае уготовано застрять в имперском секретариате, — а нынешний яньский губернатор отнёсся к петиции прохладно.

— Увы, — вздохнул Чэнь Шоугуан, — не всякое время благоволит добрым начинаниям. Не мне, недостойному, судить о вашем начальстве, но я слышал, что почтенный губернатор Тао в принципе мало интересуется развитием вверенной ему области. Переждите эту пору, ведь и поля не засевают среди зимы. На смену господину Тао непременно придёт новый губернатор, который проявит интерес к задумке вашего брата.

Хотя в лице его читалась участливость, общий тон ответа не оставлял сомнений: помогать мне в моём предприятии самолично генеральный инспектор Чэнь не намерен. Не дожидаясь, пока в беседе повиснет неприятная пауза, я с поклоном передал ему письма господина Чхве. Мой собеседник бросил едва заметный взгляд по сторонам, тут же вскрыл конверты и пробежал их содержимое глазами, то и дело поглядывая в мою сторону. Затем убрал письма в рукав и как ни в чём не бывало поинтересовался:

— Так вы говорите, что прибыли с Дуншаня? Состоите на гражданской службе при префекте Цуй Гуанцзу?

С почтением в голосе я ответствовал, что господин префект — мой благодетель, но, увы, единственный порядочный правитель в области Янь; а потому я планирую в самом скором времени оставить службу и поселиться на юге Ци, чтобы предаться изучению классики и созерцанию природы.

— Лучше жить в безвестности в краях, которые находятся под достойным управлением, чем занимать должность там, где потерян правильный путь, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Говорят, окрестности великих ущелий как нельзя лучше способствуют философским рассуждениям, и потому мой выбор остановился на Цинбао.

Чэнь вскинул брови, вероятно, не одобряя такого выбора. Потом сказал: