Александр Аннин - Корректировщик

Шаргин попробовал взять себя в руки и проанализировать ситуацию. Для начала он влез в Интернет и внимательно просмотрел сводки новостей за последние дни. Шут его знает, вроде бы ничего экстраординарного, ничто не наводит на размышления… Ну просто тишь да гладь! Ни тебе громких арестов или убийств, ни внесения на рассмотрение в Госдуму финансовых законопроектов, ни резких политических заявлений…

Но уж больно смахивает этот внезапный отъезд шефа в Лондон то ли на бегство, то ли на экстренное, конспиративное свидание с кем-то могущественным, таинственным…

А что у нас, кстати, происходит на Лондонской бирже? Так-так, вот тут есть кое-что любопытное… Прогнозы по золоту: ожидание двух-трехпроцентного роста котировок тройской унции… Неожиданное повышение интереса к акциям российских добывающих и перерабатывающих компаний… Падение цен на продукцию бумажно-картонной отрасли! Ага, Хрипунов – совладелец Кондопожского целлюлозо-бумажного комбината… Может, тут собака зарыта?

Ах, Шаргин, Шаргин! До чего же привык этот хитроумный конспиратор видеть всюду логику и здравый смысл! За свою многолетнюю работу в КГБ он так и не сумел усвоить, что в жизни гораздо большее значение играют скрытые от всех переживания и надуманные проблемы, нежели какие-то реальные судьбоносные процессы.

Как бы то ни было, Владимир Климентьевич продолжал методично «копать», разъясняя ситуацию. Позвонил председателю правления банка «Норд-Вест» Вадиму Биланову, которого знавал еще с советских времен, по партийно-чекистской работе:

– Привет, Билл, как дела?

– А, не спрашивай. Как сажа бела…

– Что так?

– Да ну тебя, ты там совсем заплесневел на старости лет… За новостями не следишь.

– А что за новости? – насторожился Шаргин.

– Медицинские новости, – ответил Биланов, будто передразнивая кого-то. – Ты слышал, что турецкие власти предоставили российской стороне участок побережья под строительство крупного санатория для душевнобольных?

– На что ты намекаешь? Меня это, слава Богу, не касается, – мрачно ответил бывший чекист.

– А вот меня коснулось, – вздохнул банкир. – Мой, бляха-муха, вкладчик, нувориш от психиатрии, некто Градов, решил вложиться в этот проект и перевел в Турцию из моего банка чуть ли не все свои авуары. То бишь денежки. А это, брат, не один миллион долларов…

– Сочувствую, – протянул Шаргин. – Слушай, Билл, а как там другой твой крупный вкладчик – я имею в виду моего босса? С его, как ты выразился, авуарами все в порядке?

Биланов недовольно засопел в трубку.

– Ладно, понял тебя, – усмехнулся Шаргин. – Совесть банкира, понимаете ли… Давай так. Я говорю первую строчку стихотворения, и если счета в неприкосновенности, то ты молчишь, не продолжаешь. А если он что-то куда-то перевел по крупному, ты говоришь вторую строчку. Идет?

– Давай, – невесело ответил Биланов.

– «В лесу родилась елочка»…

Банкир молчал.

– Ну, спасибо, дружище, утешил, – обрадовано вздохнул Шаргин.

– Я просто забыл продолжение, – хихикнул Биланов. – Шучу, шучу, не дергайся…

Шаргин положил трубку и задумался. С одной стороны, вроде бы нет никаких подтверждений его беспокойству. С другой стороны – именно отсутствие каких-либо настораживающих деталей очень часто говорит о тщательной подготовке крутых перемен. К тому же у Хрипунова есть счета и в других банках, не только в «Норд-Весте»…

В общем так, пора выходить в поле. Он лично будет следить за боссом, сядет ему на хвост. В случае чего всегда можно оправдаться чрезмерной заботой, рвением по службе. Какую машину взять? Пожалуй, тридцать первая «Волга» черного цвета в самый раз будет…

Подполковник Максим Басов по сей день тяжко переживал предательство своей благоверной: слишком уж настойчиво он расписывал преимущества холостяцкой жизни, подтрунивал над женатиками, вечно озабоченными своими семейными неурядицами. Наверное, эта ранняя (в смысле возраста) ворчливость и стала одной из причин, по которой Басова прозвали Карлсоном. А потом коллеги стали подмечать и другие черты, роднившие матерого сыщика с персонажем шведской сказки.

Как на пропеллере, мчался он к месту очередного убийства, с компьютерной четкостью расставляя все по своим местам буквально в считанные часы. Авторитет Басова в судебно-правовой системе столицы был так высок, что постановление об аресте подозреваемого выносилось чуть ли не по первому требованию «гения сыска».