Александр Аннин: Клуб «Монреаль»

Начало августа выдалось дождливым и холодным. Начиная с Ильина дня, латунное небо изливало на Москву потоки воды, ненадолго утихавшие лишь затем, чтоб уступить место порывистому, не ко времени, осеннему ветру.

Недаром в народе говорят: «На Ильин день до обеда – лето, а после обеда – осень». Довольно странная, кстати, поговорка, если учесть, что по старому стилю память Ильи Пророка отмечают едва ли не в самый разгар июля.

Распорядитель ночного клуба «Монреаль» Вениамин Андреевич Егоршин выглянул в окно своего кабинета, увидел, как в сгустившихся сумерках гнется под напором ветра высоченная береза (надо будет приказать спилить ее к едрене фене!) и уже в который раз пробурчал себе под нос:

– Погода шепчет: займи, но выпей…

В последнее время Егоршин перешел исключительно на смирновскую водку штатовского производства – не пить же, в самом деле, датскую, до этого он еще не дошел. Дело в том, что врач Вениамина Андреевича, видя всю бесплодность своей агитации за трезвый образ жизни, посоветовал Егоршину, коль скоро он не может совсем отказаться от спиртного, употреблять какой-нибудь один сорт напитка, желательно – «беленькую» высшего качества. И никаких тебе виски, джина, коньяков и – упаси Боже! – ликеров.

Для того, чтоб внять шепоту погоды и выпить, Вениамину Андреевичу не требовалось занимать денег. Закрома клуба «Монреаль» ломились от разнообразных сортов горячительного. Вениамин Андреевич как-то шутки ради произвел нехитрые вычисления и пришел к выводу, что клубных запасов выпивки должно хватить ему лет эдак на двадцать, даже с учетом запредельного литража потребления.

Открытие это, впрочем, отнюдь не было отрадным для распорядителя «Монреаля». Во-первых, сам факт подобных вычислений говорил о том, что других дегустаторов арсенала клуба «Монреаль», помимо толстяка Егоршина, можно было принимать в расчет лишь условно, ибо таковых осталось совсем немного. Во-вторых, Вениамин Андреевич не был уверен даже в том, что проживет еще хотя бы двадцать дней, не то что два десятка лет.

Эти «летальные» предчувствия резко изменили характер и поведение распорядителя клуба «Монреаль». Он был то желчным, то наигранно беспечным; шутки и выходки, которые он проделывал в кругу приятелей, не раз заставляли тех усомниться в его умственном здравии. Впрочем, друзья списывали очередной фортель Вениамина Андреевича на перманентное состояние опьянения. Нечего было и думать, что в таком состоянии Егоршин всерьез возьмется за наведение порядка в своем заведении.

Как-то разом, в одночасье «Монреаль» утратил былую популярность среди богатых и знаменитых, а людям среднего достатка делать здесь было нечего – цены в клубе традиционно держались на заоблачном уровне. И снижать их у Егоршина не было ни малейшего желания. Всякий раз, махнув «беленькой», Вениамин Андреевич обретал какую-то отчаянную решимость «стоять до конца», удерживать свои позиции в рейтинге ведущих VIP – клубов столицы. И почему-то эта решимость (качество само по себе похвальное для бизнесмена) распространялась исключительно на «ломовые» расценки, которые, к тому же, постоянно пересчитывались по курсу стремительно растущего доллара.

С какого же такого перепугу представители бомонда и финансовой элиты вдруг, будто сговорившись, перестали бывать в «Монреале»? Логически объяснить это Вениамин Андреевич не мог. Случилось, правда, за последнее время несколько фатальных событий, которые никакому заведению не прибавят популярности.

Так, с месяц назад в туалете при клубном ресторане расстреляли малоизвестного провинциального мафиози. Затем один из довольно респектабельных клиентов предъявил претензии, что подхватил дурную болезнь от девочки из «Монреаля», однако при тотальной врачебной проверке выяснилось, что все гейши абсолютно здоровы, даже элементарного герпеса ни у одной не нашлось…

Но, сами понимаете, репутацию «чистого» борделя клуб утратил навсегда. Как там в известном анекдоте? «Семеновых на праздник приглашать не будем. В прошлый раз после их визита серебряные ложки пропали». – «Да что ты говоришь! Семеновы – самые порядочные люди на свете!» – «Так то оно так, и ложки потом нашлись… Но неприятный осадок на душе остался».

И все-таки причины того, что по вечерам танцпол, ресторан и нелегальное казино клуба «Монреаль» оставались практически безлюдными, были тоньше, и объяснять их одними только вышеупомянутыми эксцессами было бы неумно. Прямо скажем, неправильно бы это было. Просто в клубе как-то незримо изменилось настроение, атмосфера. Было ли тому причиной вечно пьяное, обрюзгшее лицо Егоршина? Или невесть откуда возникшие хамские нотки в интонациях заворовавшихся крупье и официантов?