Александр Аннин: Клуб «Монреаль»

– Господин Креков? Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание…»

– Знаешь, кого убили? – старший оперуполномоченный убоуного отдела МУРа подполковник Максим Басов положил телефонную трубку и повернулся к Алексею Матушкину. – Абрамова, булочника. Ну, того самого, помнишь?

Как не помнить… Молодые супруги Матушкины жили в Южном Чертанове, подполковник Басов обитал в Беляеве, и потому частенько подвозил старшего лейтенанта до дому на своих видавших виды «Жигулях». Иной раз они прихватывали по дороге жену Алексея Ирину – девушка работала в парикмахерском салоне на Большой Дмитровке. И если успевали, то обязательно заскакивали в булочную-пекарню на улице Миклухо-Маклая, где торговал свежим хлебом добродушный толстяк Абрамов…

Малыш (так в отделе убийств прозвали долговязого, русоголового Матушкина) печально вздохнул. Нет, он, конечно же, не был шокирован словами подполковника – за три с лишним года службы в МУРе Алексей попривык к ежедневным сообщениям о насильственных смертях. И все-таки… Окончательно свыкнуться с подобными известиями было невозможно. Тем более, когда речь идет о человеке, с которым ты хоть и нечасто, но общался уже долгое время.

Пятидесятилетнего верзилу Абрамова знала, почитай, вся округа – от Беляева до Чертанова. Он выпекал на удивление вкусные караваи и рогалики, продавал их с пылу-жару. Причем неслыханно дешево. Вот и шли в магазинчик к Абрамову бабули да студенты, чуть не с раннего утра выстраивались в очередь. По всему выходило так, что одинокий булочник зарабатывает ровно столько, чтоб сводить концы с концами – нажива его как бы не интересовала. В общем, покойный был не иначе как благодетелем для местных бедняков и, надо полагать, завтра многие из них будут искренне горевать о его смерти.

Карлсон – так, в свою очередь, за глаза именовали подполковника Басова сослуживцы – взглянул на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого ночи. Что ж, на сегодняшнем дежурстве им не придется двигать фигурки по шахматной доске да попивать виртуозно заваренный подполковником чаек.

– Едем, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Карлсон.

Вообще-то формально по отделу убийств дежурил один только Матушкин, но 53-летний холостяк Басов, как обычно в таких случаях, остался коротать с ним ночь за компанию. И уж, конечно, ему не улыбалось куковать одному в их общем кабинете, ждать, сидя сиднем, пока Малыш будет пытаться что-то выяснить на месте преступления в обществе других членов следственно-оперативной бригады.

Спустившись во внутренний двор ГУВД, Басов с наслаждением вдохнул бархатистый воздух июльской ночи, подошел к микроавтобусу «Мицубиси», где уже восседали следователь городской прокуратуры Константин Шаравин, судмедэксперт Сергей Груздев и криминалист Слава Зарезин.

– Мужики, мы с Алексеем на моей старушенции поедем, я там немного покручусь и домой двину, спать, – сказал в дверной проем микроавтобуса подполковник. – А вы давайте, не ждите…

– Ну да, это ж рядом с тобой, – отозвался из утробы «Мицубиси» доктор Груздев, который не раз оставался ночевать у Карлсона после обильных возлияний.

Как правило, пил доктор Груздев в одиночку, а Максим был, как он сам выражался, «космическим собутыльником» бородатого судмедэксперта. «Тогда уж не космическим, а виртуальным, так оно моднее звучит», – всякий раз поправлял друга наклюкавшийся доктор.

Из утробы микроавтобуса показалось заспанное лицо следователя Шаравина, он, как всегда, хотел было что-то возразить… Да так и не сумел придумать, к чему тут можно придраться, и хмуро промолчал.

«Мицубиси» плавно вырулил на Петровку, а Карлсон и Малыш направились к многострадальной «девятке» подполковника.

Аркадия Савельевича с юных лет прозвали Крекером, хотя тогда он и не помышлял о хлебобулочном бизнесе. Равно как не был он сухим, пресным человеком. Просто фамилия такая, созвучная… Креков. И, между прочим, старинная московская купеческая фамилия. Дед, успешно торговавший скобяными изделиями еще при царе, а потом – во время нэпа, учил маленького Аркашу, что нет никакой разницы, что продавать, лишь бы дело приносило доход. Каким-то образом избежав сталинских репрессий, призыва на фронт, а затем и козней брежневского ОБХСС, дед до последних своих дней спекулировал чем попало на Тишинском рынке и умер в ладу с самим собой незадолго до перестройки.

Значит, и такая судьба вполне может быть счастливой, состоявшейся, что бы там ни говорили моралисты всех времен! Купить дешевле, а продать дороже – вот в чем радость бытия. Как гениально и просто! И при этом ты – уважаемый человек.