Александр Аннин: Корректировщик

Март 1991 г.

Московский уголовный розыск

Старший оперуполномоченный МУРа Максим Басов в который раз перечитывал сообщение, поступившее от коллег из областного управления внутренних дел. Суть этой «цидулки», как называл официальные бумаги тридцатитрехлетний майор Басов, сводилась к следующему: в Домодедовском районе лыжник обнаружил в рощице неподалеку от магистрали трупы двух девушек с огнестрельными ранениями в голову. При них были простенькие золотые украшения, немного денег и документы. Таким образом, областные стражи порядка без труда установили, что восемнадцатилетняя Ольга Бурцева и ее ровесница Юлия Денисова работали медсестрами в местной районной больнице. Обе проживали в общежитии медиков.

Казалось бы, ну и что? При чем тут, спрашивается, Московский уголовный розыск? Трупы обнаружены в области, потерпевшие проживали и работали в Домодедове. Вот пусть подмосковные менты и распутывают это гиблое дело.

Все вроде так, да не совсем. Было одно обстоятельство, и весьма существенное, которое требовало подключения столичных коллег. А именно: содержимое сумочек погибших девушек наводило на мысль, что скромное жалование медсестры вовсе не было основным источником дохода для Ольги и Юлии. Обилие презервативов, порнографические фотографии, где в обнаженном виде были изображены сами потерпевшие (разумеется, тогда еще живые и сексапильные), дало подмосковным следственным органам основание предположить, что погибшие девицы подрабатывали проституцией.

Именно поэтому областные пинкертоны и поспешили свалить заведомый «висяк» на москвичей. И, между прочим, законно ссылались при этом на четкое предписание генеральной прокуратуры. Опять же, какое дело генпрокуратуре до каких-то домодедовских и всех прочих шлюх? Мало их, что ли, стреляют, режут, душат и выбрасывают из окон по всей Руси многострадальной?

А такое дело, что в столице за последнее время, а точнее, в течение полутора месяцев, были совершены уже четыре аналогичных убийства. Некий маньяк выстрелом в голову методично укокошивал молоденьких девушек, которые выходили погулять для знакомства с мужчинами.

Маньяка-невидимку муровские оперативники уже окрестили Абдуллой: на месте совершения преступлений были обнаружены окурки редких и весьма недешевых сигарет «Абдулла». И еще – все четыре убитые в Москве девицы были явно азиатского происхождения. И маньяка Абдуллу, подобно его киношному прототипу, они как женщины, похоже, не возбуждали. Он не вступал в связь со своими жертвами, а просто брал спиртное и отвозил девушку в укромное место, которых в Москве пруд пруди. В результате очередная доверчивая Гюльчатай оставалась лежать в кустах, а то и в мусорном баке, с простреленной головой.

Маньяк действовал согласно некоему «расписанию»: все убийства совершал по воскресеньям, раз в две недели. И как только наступал очередной «урочный час», к Басову было лучше не приближаться. Он ждал сводки происшествий, нервно расхаживая по кабинету. Кто-то из сослуживцев, заглянув к нему в такой вот момент, имел неосторожность пошутить: «Что, Макс, волнуешься перед свиданием с Гюльчатай?» Басов так заорал на весельчака, что у того приключился понос. А из дежурки уже звонили – обнаружен труп черноволосой девушки с пулевым ранением в голову…

При совершении убийств Абдулла использовал один и тот же, как показала экспертиза, пистолет Макарова. Максим Басов, считавшийся лучшим муровским аналитиком, пришел к определенным выводам. Скорее всего, серийный убийца – психически больной офицер, остающийся на службе либо вышедший в отставку. Похоже, Абдулла когда-то воевал в Афганистане, где, как известно, многие местные женщины сражались против советских войск наравне с мужчинами. Могло случиться, что афганка в свое время заманила в смертельную ловушку фронтового друга Абдуллы, и теперь он мстит за погибшего товарища. А за неимением в Москве афганских девиц убивает тех, кто под рукой, узбечек и таджичек.