Александр Аннин: Корректировщик

И второе. То, что убийства совершались с одинаковым промежутком во времени, и именно по выходным, могло означать, что маньяк по каким-то причинам не имел возможности выходить на свою охоту в другие дни. Связано ли это с особенностями его работы? Возможно…

В целом информации, казалось бы, скопилось достаточно, чтобы в короткий срок вычислить Абдуллу. Уже были разосланы запросы во все необходимые инстанции, а главное – в военное ведомство. И вдруг – на тебе: двойное убийство девиц легкого поведения в Подмосковье. Экспертиза установила, что застрелены они были на этот раз не в воскресенье, а в субботу. Абдулла изменил «расписание» и географию? Или что-то резко поменялось в его жизненных обстоятельствах?

И еще одна неувязочка. Из двух девушек, обнаруженных в подмосковном лесу, только одна здорово смахивала на азиатку, вторая имела чисто русскую внешность. Странный маньяк… Разве что блондинка была устранена «за компанию», как свидетельница.

Во всяком случае, Басову предстояло отправиться в Домодедово и разобрраться на месте. Многое, конечно, будет зависеть от результатов баллистической экспертизы. Идентично ли оружие, использованное в Москве и в области?

Вместе с муровцем Басовым и еще одним оперативником в область выехал следователь Московской городской прокуратуры Петр Ванников. Дело взяла под свой контроль Генпрокуратура СССР: так распорядился генеральный прокурор, получивший личное указание от совсем уж Генерального.

Спустя десять дней,

Домодедовский район

Секретный НИИ Министерства обороны СССР

Солнце светило почти по-летнему, но было зябко, ветрено. Под ногами противно хрустела острая корка льда. Четыре оранжевых теннисных корта, обнесенных высоченным ограждением из «рабицы», пустовали с осени.

Конечно, и в мороз хорошо выйти на расчищенный от снега корт, постучать по мячику, однако персоналу НИИ было категорически запрещено подвергать себя опасности простудных заболеваний, каковые могли сказаться на общей производительности труда коллектива.

Но не сегодня, так завтра к тридцатилетнему завхозу Рубену Ходжаняну потянутся моложавые и просто молодые сотрудники института с требованием выдать натяжные сетки, а те, кто поприжимистей, станут выцыганивать казенные теннисные ракетки с наборами мячей. Сонная тишина кортов сменится звоном «рабицы», смачными шлепками подач, яростными спорами – попал мяч в линию или в аут… Все это начнется со дня на день – разумеется, если погода не выкинет очередной фортель и показания термометра на электронном институтском табло не поползут вниз.

В этот полуденный час к пустынным кортам неспешно приближались две невзрачные фигуры в серых импортных пуховиках и вязаных шерстяных шапочках, прозванных в народе «пидорками». Тот, что пониже, – Альберт Васильевич Жучинский, сорокапятилетний заместитель директора по режиму и оргвопросам – шумно высморкался на газон:

– Пришел марток, надевай трое порток, как говорила моя покойная бабушка, – проворчал он шутливо. – А ведь сейчас около нуля, верно, Толя? И почему это я в январский мороз могу без шапки ходить, а в марте непременно простужаюсь? Как ни кутайся…

Жучинский поднял шарф и упрятал в него свое широкое, рыхлое лицо чуть ли не до самых глаз.

– Я факс получил, – спокойно, с расстановкой произнес директор НИИ академик Анатолий Семенович Ардашкин, поджарый аскет лет шестидесяти со шкиперской бородкой и бесцветными глазами. – От Конторы. Завтра приезжает комиссия с проверкой.

– Что-то они зачастили… Никак, понравилось им у нас? – Жучинский невесело усмехнулся.

– Могут возникнуть проблемы, Алик…

– Состав комиссии тот же, что и в прошлые разы? – деловито осведомился Жучинский, доставая пачку сигарет.

– Да вроде бы… – неопределенно ответил Ардашкин.

– Тогда какие проблемы, Толя? Эти престарелые олухи Царя Небесного, они же ни бельмеса не понимают. Прорвемся, не первый раз, в конце концов!

– Слушай, Алик, по-моему, это ты ни бельмеса не понимаешь! – сквозь прищур посмотрел на него Ардашкин. – Завтра здесь будет генералитет, а тут крутится этот следователь из московской прокуратуры. Но это еще полбеды. Он у меня особого беспокойства не вызывает. А вот муровский оперативник Басов просто достал меня до самых печенок. Сегодня опять заходил «побеседовать».

– Роет землю, стало быть… – задумчиво пробормотал Альберт Васильевич. – Меня он пытал чуть не полтора часа. Слушай, как они ухитрились получить допуск на территорию нашего НИИ? Почему Язов подписал? Что вообще происходит? Может, там, – он ткнул пальцем в небо, – специально нас подводят под монастырь?