Александр Аннин: Корректировщик

– Вот завтра и выпьешь, – скривился Анатолий Семенович. – Да еще в какой компании! Все генералы да маршалы. Слушай, а почему ты не попытался хорошенько выпить-закусить со следователем и опером? А? Неужели до такой простой вещи не додумался?

– Как не додуматься… – с досадой махнул рукой Жучинский. – Уж и так я к ним подкатывал, и эдак – ни в какую. Лица делают прямо каменные, аж оторопь берет. Типа – «мы на службе, сэр». Неправильные они какие-то, подозрительно это…

– Ладно, давай по завтрашнему дню. В общем, организуй все как положено, на высшем уровне. И это… Скажи своему Ходжаняну, пусть девочек на всякий случай подготовит. Пяток. И парочку «на замену». Думаю, хватит. Только чтоб не получилось, как в прошлый раз. Пусть набирает бригаду «скорой помощи» из наших лаборанток. Он, по-моему, их всех уже того…

– Сделаем, Толя. Ходжаняну бы не в нашем институте, а в Сочи сутенером работать.

– Знаю я его работу! Наработал уже нам на задницу прокуратуру и угрозыск…

Недели три назад, когда из Минобороны приезжала комиссия в составе пяти крупных чинов, случился, прямо сказать, непредвиденный казус, который имел крайне неприятные последствия. После демонстрации «достижений» института началась тривиальная пьянка. Пить военные тузы умели, этого у них не отнять. Ближе к полуночи один из престарелых генералов намекнул, что неплохо бы разбавить мужскую компанию прекрасным полом. Остальные, обмениваясь солдатскими прибаутками, одобрили порыв сослуживца. Нет, ну ладно – сорокалетний полковник из научно-технического управления – как его, Чухлов, кажется? Кстати, единственный, кто хоть что-то понимал, но с его голосом не считались – как говорится, не в чинах… С ним все понятно – тот еще кобель. Но эти-то ровесники века…

«Обожрались экстракта йохимбе, что ли? – недоуменно подумал Ардашкин. – Или просто их, как нормальных мужиков, вдали от дома тянет на приключения…»

Как бы то ни было, к такому повороту в НИИ не подготовились. И Ходжаняну пришлось срочно выписывать буквально первых попавшихся девочек из близлежащего райцентра – Домодедова. Ну и, конечно, этих «юных натуралисток» до изумления шокировали и обстановка, и ранг клиентов. Умственными способностями девчонки обременены не были, и, покинув поутру таинственное святилище науки, принялись восторженным шепотком рассказывать «в кругу завистливых подруг» о минувшей ночи. По райцентру поползли ненужные слухи…

Вскоре Ардашкин по какому-то хозяйственному вопросу встречался с первым секретарем Домодедовского горкома партии Билановым, за которым прочно закрепилось прозвище «Билл». Биланов боялся Ардашкина до онемения конечностей, никогда не произносил при нем ни одного лишнего слова, но тут вдруг принялся подробно докладывать, о чем говорят в городе: какой-то секретный объект, маршалы, заказывающие девочек… «Даже слушать не хочу эту ерунду, – жестко прервал Биланова академик. – А если вы позволяете таким слухам плодиться в вашем городе, то грош вам цена как первому секретарю. Все эти разговоры советую в интересах партии и государства как можно скорее погасить!»

Вернувшись в институт, Ардашкин немедленно вызвал на ковер Ходжаняна. Бледный завхоз клялся партбилетом, что «конкретно» проинструктировал провинциальных гейш относительно последствий неразумного использования дара речи. Но, товарищ директор, б…, они и есть б…

Ходжаняну было предложено быстренько исправить ситуацию. Уже на следующий день, аккурат в воскресенье, две девушки были найдены каким-то москвичом-лыжником с пулями в головах. После чего три оставшихся на этом свете напрочь исключили из своего лексикона такие слова, как «генерал» и «маршал».

«Я не давал Ходжаняну прямых указаний решить проблему столь радикальным образом, – бушевал во время очередной «прогулки» с Жучинским академик Ардашкин. – Может, это все-таки ты его надоумил пострелять девчонок?» – «Толя, за кого ты меня принимаешь? Я же не мокрушник какой-нибудь, – укоризненно отвечал Жучинский. – Просто он перестарался. Ты запугал его, Толя…»

На беду, как уже было сказано, аккурат перед этим по Москве прокатилась волна убийств азиатских девушек. Журналисты подняли вой в газетах и на телевидении: в столице, мол, начался геноцид в отношении мусульман! Западная пресса мгновенно подключилась к этому информационному психозу: серийные убийства по национальному признаку – это вкусно, очень вкусно. Особенно в период наметившегося распада СССР. Генпрокуратура, осуществлявшая контроль за следствием, предписала местным органам правопорядка сообщать в МУР и прокуратуру Москвы об аналогичных убийствах «ночных бабочек», чтобы объединить подобные факты в одно дело. И, естественно, когда в области обнаружили два свежих трупа, а местная милиция установила, что потерпевшие были девицами «нетяжелого поведения», следственно-оперативная бригада появилась в опасной близости к секретному НИИ Минобороны.