Александр Аннин - Корректировщик

Правда, с тех пор, как его имя стало упоминаться в связи с теми или иными политическими событиями, генерал взял за правило появляться на великосветских тусовках, где неизменно пользовался повышенным вниманием со стороны дам. В средствах массовой информации Чухлова уже осторожно называли донжуаном, и генерал никак не мог понять, выгодно это для его имиджа или не очень.

С Хрипуновыми Чухлов познакомился на рождественском приеме в Кремле. Они пили шампанское, заедая его тарталетками с икрой, шутили… Марат Петрович, продолжая мнить себя политической фигурой, спрашивал Чухлова, верно ли, что генерал собирается примкнуть к партии «Сила Руси»…

Чухлов, красуясь перед блистающей в сонме великосветских жен Еленой Хрипуновой, отшучивался, мол, название у новой радикальной партии какое-то петушиное – только вслушайтесь: «Си! – ла Ру-Си!»… Ку-ка-ре-ку!.. Да и пойдет ли народ за черносотенцами?

При этом бравый вояка ухитрился так и не дать определенного ответа на вопрос Хрипунова.

После этого Марат Петрович несколько раз приглашал Чухлова к себе в гости, в коттеджный поселок «Серебряные Ключи». Неожиданно для самого себя генерал почувствовал, как в нем зашевелился червячок зависти… Надо же, вот это открытие! Оказывается, он способен завидовать чьему бы то ни было материальному достатку… Это неприятно поразило Чухлова, который всегда гордился своим презрением к обществу потребления.

Сегодня, в День национального примирения, Павел Чухлов дежурил по Генштабу, когда Елена неожиданно позвонила ему на службу и пригласила к себе в особняк. Причем недвусмысленно заявила, что будет одна. Муж улетает в Лондон. Генерал ничуть не удивился такому откровенному предложению: он привык к тому, что женщины теряли всякое представление о гордости и нравственных барьерах, когда он оказывался в пределах их досягаемости. Чухлову и в голову прийти не могло, что он лишь случайная щепка в водовороте семейной трагедии…

Генерал усмехнулся, вспомнив Хрипунова, этого надутого индюка, никогда в жизни не нюхавшего пороху. Богат, как набоб, это верно. Однако существуют вечные ценности, которые всегда останутся главными для женщин. Елена Хрипунова – очередной тому пример.

Сдав дежурство, Чухлов отпустил телохранителя-шофера, сел в свою генеральскую тридцать первую «Волгу» и поехал в «Серебряные Ключи». Мешавшую ему кобуру с табельным пистолетом Макарова генерал отстегнул и бросил на соседнее сиденье.

С недавних пор Чухлов постоянно носил при себе оружие.

Элитный дачный кооператив «Серебряные ключи», возникший на берегу Москвы-реки аж при Сталине, весь порос соснами и елями. Но размеры участков, определенные еще до войны, никак не соответствовали архитектурно-монументальным представлениям новых русских. И если прежде какой-нибудь маршал или нарком вполне вольготно чувствовал себя на двенадцати сотках, то нынешней дачной публике – пивоварам, рыночным оптовикам, депутатам и финансовым воротилам – было страсть как тесно среди этого хвойного великолепия.

Ветхие деревянные дачки с мезонинами и застекленными верандами сменились коттеджами-крепостями, большей частью безвкусными, аляповатыми. Вот, например, «хоромы» доктора Градова: со стороны дом смотрелся обыкновеннейшим кубом – с прямой, залитой битумом крышей, и лишь вблизи были заметны минимальные архитектурные изыски.

Среди чахнущих в броне асфальта сосен и порыжевших, полуосыпавшихся елей, особняки торчали, словно мощные, коренастые боровики в жиденькой, пожухлой траве. Эти дома-мастодонты были сплошь утыканы спутниковыми антеннами, прожекторами и камерами наружного наблюдения. Все, как один, из красного облицовочного кирпича, здания занимали львиную долю территории, и, чтобы хоть как-то развернуться на оставшихся вокруг них полосках земли, владельцы нещадно искореняли вековые реликтовые сосны, густые, мохнатые ели…

Первое время новые хозяева жизни еще соблюдали какие-то приличия. Прежде чем спилить дерево, его долго «травили» керосином, и лишь когда полностью осыпалась хвоя, владелец особняка оформлял сосну или ель как сухостой, грозящий упасть в любой момент. Таким образом заполучалось разрешение на «ликвидацию». Но теперь нувориши уже не церемонились и спиливали деревья в полном соку, а если вмешивался экологический контроль, то с легкостью выплачивали необременительный штраф.

На все это варварство с душевной болью взирал бывший следователь по особо важным делам генеральной прокуратуры России Петр Игнатьевич Ванников. «Серебряные ключи», этот островок живой природы и райского уединения на окраине бурлящей столицы, постепенно превращался в мрачное скопище угловатых, денно и нощно охраняемых резиденций. Причем на въезде в поселок, огороженный высоченным забором, охрана была, мягко говоря, формальной: въезжай и входи, кто хочет. Лишь малахольный дедок в пятнистом «камуфляже» и бутафорской фуражке важно восседал в будке у постоянно открытого шлагбаума.