Лев Линьков: Капитан «Старой Черепахи». Повесть

Несмотря на старания Ермакова, неотлучно стоявшего у штурвала, «Валюта» всё чаще подставляла волнам правый борт, он заметно быстрее обледеневал, и судно по. степенно кренилось направо.

Боцман и Репьев вместе со всеми скалывали лед. Может быть, это еще не гибель? Замерзли руки и ноги, и лицо перестало чувствовать холод, но еще бьется сердце и напряженно работает мозг…

Ермаков будто не замечал смертельной опасности, глухим, охрипшим голосом отдавал короткие точные приказания, и как ни трагично было положение, Макар Фаддеевич не мог не восхищаться командиром.

Ночью от перенапряжения лопнул износившийся вал. Шхуна понеслась без парусов, с мертвой машиной, гонимая ветром.

В просветах между поредевшими тучами Ермаков увидел звезды и по ним определил направление. Он один знал, что «Валюту» несет к Тендре, на подводные камни.

Вдобавок ко всем бедам, волны обломили перо руля, часто взлетавшего над водой, и шхуна стала неуправляемой.

«Конец!» - подумал Репьев.

И вдруг голос Ермакова:

- Боцман! Рубить остатки мачты! Достать запасные паруса! Рубить фальшборт, связать всё вместе!

- Есть! - донеслось с палубы.

Чтобы удержать шхуну носом против волн, Ермаков решил бросить плавучий якорь. Через несколько минут с бака выкинули за борт на длинном канате крепко связанные доски и паруса. «Валюту» резко тряхнуло, и она повернулась форштевнем к югу.

Ермаков подставил ветру щеку, определяя его силу, и крикнул, стараясь, чтобы все его слышали:

- Сбавляет шторм! Переменился ветер…

Репьев не мог видеть в темноте лицо командира, но отчетливо расслышал в голосе Ермакова твердую и спокойную уверенность…

В Одессу «Валюту» привел на буксире «Нестор-летописец».

Счастье еще» что шхуна осталась цела. Правда, она пришла в порт без рангоута, со сломанными фальшбортом и бугшпритом, без единой шлюпки, с вышедшим из строя двигателем, с чуть ли не наполовину заполненным водой трюмом, но все же она осталась цела.

Утром, после того как Ермаков приказал выбросить за борт плавучий. якорь, шхуну отнесло течением к западной оконечности острова Тендра.

- Чуть-чуть бы правее - и поминай как звали: разбило бы на подводных камнях, - сказал Андрей Макару Фаддеевичу.

Руль к тому времени починили, и, пользуясь течением, Ермаков направил «Валюту» за песчаный остров, как за надежный мол. Там шхуна села на мель, и вся команда, кроме боцмана Ковальчука и командира, получила приказ перебираться на маяк: отогреться, покушать, утолить жажду.

Перевезли на Тендру и пленников.

Антос попытался выпрыгнуть за борт, а когда его связывали, кусался, пинался, и три пограничника едва с ним управились. Но он не утихомирился даже связанный, продолжая ругаться по-английски и по-русски.

- Заткните ему глотку! - разозлился Ермаков.

Серафим Ковальчук с великим удовольствием выполнил этот приказ.

- Допрыгался, одноглазый дельфин!

Антос мычал, но уже ничего не мог доделать, и только глаз его, черный и злой, горел ненавистью.

Англичанин не сопротивлялся. Шторм словно пришиб его» Позеленевший, дрожащий от голода, он не глядел на пограничников.

Репьева перетащили на берег на руках. Терпеливо перенеся страшный шторм, не высказав во все эти дни ни одной жалобы, а наоборот, подбадривая всех, теперь, когда опасность миновала, он совсем неожиданно для Ермакова сел на обледенелую палубу., закашлялся, и горлом у него хлынула кровь.

Андрей даже растерялся:

- Что с тобой, Макар? Худо тебе?

- Это пройдет., Пройдет это, - едва выговорил Репьев.

- Сейчас мы на берег тебя доставим, на маяк… Отогреешься, кипяточку выпьешь»

Андрей вспомнил о встрече с матерью Макара Фаддеевича, сунул руку в карман плаща: картофельные пирожки давно превратились в клейкую кашицу.

- Матушку твою я встретил, извини, пожалуйста, забыл тебе сказать, пирожков она дала…, Велела передать, что твои Леночка и Светик здоровы,

Макар Фаддеевич вытер ладонью с губ кровь и слабо улыбнулся.

- Приедем в Одессу, я обязательно тебе их покажу, ты услышишь, как они играют на скрипке… - И опять закашлялся.

С Тендры Ермаков послал Никитину голубиной почтой рапорт. А на другое утро, воспользовавшись установившимся после бури недолгим затишьем, за «Валютой» пришел «Нестор-летописец».

Антоса Одноглазого расстреляли по постановлению коллегии Одесской Губчека в феврале 1922 года.

На допросе он держался нагло, пытался острить, говорил, что давно мечтал познакомиться с Никитиным и очень рад, что получил, наконец, такую возможность» Он так и не раскрыл все свои тайны, несмотря на показания пленного матроса, который оказался куда более разговорчивым. Матрос сразу сказал, что Антос вовсе не грек, а англичанин, уроженец Южной Африки. Из англичан состояла и вся команда шхуны. В последние годы войны они ходили на английском парусном судне-ловушке в Средиземном море под португальским флагом и неожиданно нападали на Немецкие торговые корабли, а потом часть матросов была переведена на шхуну Антоса для секретной службы. Антос Одноглазый жил в Греции под видом рыбака чуть ли не с 1912 года.