Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

— Да вы не беспокойтесь, товарищ командир, — поспешил он заверить, перехватив на себе настороженный взгляд начальства. — Лёгкое недомогание на почве нестойкого берегового насморка. В море всё пройдет.

— К доктору обращались? — поинтересовался Непрядов.

— Ним в коем случае! — почти с испугом воскликнул Скиба. — В начале похода это же — дурная примета. И потом, у меня есть одно верное средство, бабкин заговор от простуды.

Храбрясь, штурман приложил согнутую совком ладонь ко рту и начал зловеще бормотать:

— Серьезный аргумент, — Непрядов усмехнулся. — И что, действует?

— А-а как же! — хитрил Скиба. — При том в самый раз будет, если на ночь принять ещё пару таблеток аспирина, а в тёплые шерстяные носки, перед тем как надеть их, сыпануть по полпачки сухой горчицы. Поверьте уж, что всю лихоманку как рукой к утру снимет.

— Тоже мне, великий знахарь нашёлся, — проворчал подошедший доктор Целиков. — Пеницелин его, знаете ли, не устраивает.

— Таков мой организм, извольте мне простить… — с вежливым поклоном продекламировал штурман.

— Дождёшься у меня, пушкинист несчастный, — пригрозил доктор. — Вот как всажу вот тебе в задний филей лошадиную дозу антибиотика, так сразу узнаешь, как надо от твоего «нестойкого берегового насморка» лечиться.

Для порядка немного повздорив, доктор всё же разрешил штурману попробовать на ночь аспирин с горчицей. Оба сошлись на том, что хуже не будет.

Егор и сам знал, что это был испытанный метод выгонять в море всякую простуду. «Пускай будет так, — рассудил он про себя. — Раз у штурмана с юмором всё в порядке, значит, не пропадёт» — и взмахом руки повелел Скибе отправляться в каюту. Пока что можно было обойтись и без него. А со штурманскими обязанностями вполне справлялся помощник Имедашвили. Лодка шла на глубине постоянным курсом и заданной скоростью. До утра не предвиделось ничего такого, что могло бы нарушить это устоявшееся движение субмарины в пространстве и во времени.

Вестовой доложил, что в кают-компании стол накрыт к вечернему чаю. Что бы там ни случилось — расколись пополам небо или высохни океан — истинный подводник никогда не изменит привычке приложиться после вахты к горячей кружечке крепкого напитка. Чай и взбодрит, и согреет, и развяжет языки, чтобы, как водится, посудачить о житии отсечном — какие ж еще новости могут быть под водой?

Тому, кто не служил в подплаве, трудно себе представить, что такое настоящий подводный чай «по-флотски». Впрочем, рецепт его не Бог-весть какой: всего лишь круто заваренный и до приторности сладкий. И, тем не менее, он настолько неповторим, насколько подлинно самоварный, с угольками и дымком, отличается от вскипячённого на газовой плите. Истинно подводный чай имеет цвет прокопчённого кирпича, а также привкус ржавчины от цистерны питьевой воды. Он до последней молекулы пропитан самим отсечным воздухом, настоянном на неистребимых запахах корабельного железа, сурика и тавота. И всё это сдобрено дыханием морской просоленной влаги. В подплаве пьют этот напиток «богов и мореходов» и с клюквенным экстрактом, и со сгущёным молоком, а то и с лимончиком — кому что нравится. Но это всегда подводный и фирменный — всем чаям чай.

Отоспавшись, Чижевский появился в кают-компании по обыкновению элегантный и подтянутый. С начальственно-вежливой улыбкой на выбритом лице, благоухая одеколоном, он сел рядом с Егором.

— Ты знаешь, милорд? — по старинке запросто признался он, намазывая на галету сливочное масло. — Мне под водой снятся исключительно вещие сны. И заметь: на берегу иной раз донимает бессонница, ну а здесь — никогда. Просто проваливаешься в цветные и безмятежные тартарары.

— Что ж, в море каждый раз возвращаешься в молодость, — рассудил Егор, — а на берегу, наверно, продолжаешь стареть.

— Но-но! — запротестовал Эдуард. — Ты жене только об этом не говори, а то в момент «дублёра» тебе найдёт. Или же вообще… сбежит, как от меня моя первая благоверная, — и он таинственно подмигнул, мол, знаешь, о ком идёт речь.

— Благодарю за совет, но раньше надо было предупреждать, — с кривой ухмылкой напомнил Егор.

Чижевский хлопнул себя ладонью по лбу, будто и впрямь запамятовал, что с Непрядовым произошло.

— Ах, да! Нас ведь обоих на вороных прокатили…

— Зато теперь у тебя нет причин жаловаться на судьбу.