Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

— Да това-арищ капитан-лейтенант, — без тени смущения или неловкости басом пропел по-моряцки сутуловатый, плечистый верзила Фокин. Снисходительная улыбка на его пухлых губах говорила: «Ну, вы же меня знаете, хоть из под земли достану, что надо…»

Непрядов вздохнул и лишь укоризненно покачал головой. Первое приятное впечатление о симпатичном механике было слегка подпорчено. Хотя, как поразмыслил, в меру доверительные, искренние отношения с подчинёнными всё же есть благо. Поскольку на глубине, в подводной жизни, с юморком, да с подначкой подчас успешнее и легче делаются самые серьёзные дела.

Несколько дней ушло на приёмку необъятного корабельного хозяйства. Егор с головой ушёл в привычную для себя работу и уж ничто постороннее его не интересовало. Днём он торчал на лодке, вникая в особенности организации её службы, знакомился с людьми. Часто наведывался в штаб, где приходилось бегать по кабинетам. Он разбирался то со штатным расписанием, которое следовало уточнить, то с графиком береговых тренировок, которые требовалось уплотнить, то с ходовыми журналами, которые надлежало проверить. А вечером допоздна засиживался в своей командирской каюте, обложившись всевозможной документацией, отчётами и приказами своего предшественника, убывшего к новому месту службы.

Со дня на день на лодке ждали инспекторской проверки. От её результатов во многом зависело, останется ли корабль отличным. Впрочем, особых причин для беспокойства у Егора не было. Экипаж-то достался ему крепко сбитый, сплаванный. И все же что-то тяготило душу, смущало привычный душевный настрой. Ощущалась странная усталость во всем том, что они в спешном порядке делали, наводя на корабле показной марафет. Егор мог еще как-то понять, почему электрики вовремя не успели заменить перегоревшую лампочку. Но закрашивать второпях краской неотшкрябанную ржавчину — это было уже слишком. Непрядов вызвал к себе в каюту старпома и высказал всё, что думал по этому поводу.

— Но ведь не успеваем же, товарищ командир, — почти взмолился Тынов, поправляя пилотку на крупной, с поседевшими висками голове. — Вы же знаете, недавно с морей пришли. А тут — нате вам, проверка!

— Кого же мы собираемся обманывать, Савелий Иванович? — спокойно вразумлял Непрядов. — Проверяющих?.. Скорее, самих себя.

— Будьте спокойны, Егор Степанович, — пробовал заверить старпом. — Как только проверку спихнём, заставлю боцмана собственным языком корпус до блеска вылизать. Подобная ситуация уже была. И ничего, вполне нормально выкрутились тот раз.

— Нет, нельзя бесконечно жить в долг, — жестко сказал Непрядов. — Распорядитесь, чтобы корпус немедленно стали приводить в Божеский вид, как это полагается.

— Даже если не управимся?

— Раньше об этом надо было побеспокоиться, а не пороть горячку. Ясно?

— Так точно, — нехотя согласился Тынов, однако добавил. — Что там корпус! Суриком размалюем как-нибудь и авось прорвёмся, если не взорвемся… Не засекли бы, что у нас циркуляционная помпа — того…

— Что значит — того? — не понял Непрядов.

— Да электромотор чего-то искрит, чтоб его… — по привычке едва не выругался Саввушка. — Самим отремонтировать не удалось. А «гаврики» с морзавода обещают быть только через неделю.

— Вот это да-а, — Непрядов оторопело уставился на старпома. — Получается, до тех пор лодка не сможет выйти в море. Так прикажете понимать?

На это старпом лишь развел руками, страдальчески глядя на командира.

— Так, какого ж хрена вы до сих пор молчали! — вырвалось у Непрядова.

— Я думал, механик вам обо всём доложил. Это ведь его хозяйство.

— Ну, п-подводнички, — только и смог с трудом от злости выговорить Егор. — Вам бы не в моря ходить, а на подводах в задницу кобылам глядеть…

Отпустив вконец подавленного старпома, Непрядов долго ещё не мог прийти в себя. Теперь понимал, что дела на лодке не так блестящи, как многим казалось. Как мир стара была отлаженная на флоте система: ведь главное, это не перечить начальству, вовремя ответить «есть», а потом всё сделать наоборот, сообразуясь с целесообразностью. Успокоившись и хорошенько поразмыслив, Непрядов все же принял решение, которое посчитал единственно возможным.

На другой день, сразу после подъёма флага, Егор явился в штаб и без колебаний сказал, что в создавшейся обстановке не считает возможным подтверждать звание отличного корабля. Это было как гром средь бела дня. Разумеется, его пытались переубедить, но Егор твёрдо стоял на своём, решив идти к успеху трудным и единственно верным путём. Он понимал, что прежнего, столь доброжелательного отношения к нему со стороны начальства больше не будет. Так оно и случилось. Даже комбриг, вроде бы понимавший Егоровы доводы, не мог не высказать своего неудовольствия таким странным поступком. Ведь полагалось, так или иначе, плыть вместе со всеми по течению в заранее намеченном русле. Но командира, получалось, занесло куда-то в сторону. Словом, Непрядова не понимали, опасаясь его какой-нибудь новой неординарной выходки. Впрочем, она не заставила себя ждать.