Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

О прибытии нового командира лодки, надо полагать, было заранее известно. Во всяком случае, на берегу столпилось несколько офицеров, выжидательно поглядывавших в сторону приближавшегося судёнышка. Не без удовольствия Егор заметил среди них и знакомые лица — тех самых своих друзей-товарищей, с кем прежде доводилось ходить в моря. Широко и радостно улыбался штурман Савелий Тынов, всё так же уныло сутулился долговязый доктор Целиков. Но больше всего, конечно же, Егор обрадовался Вадиму Колбеневу, выделявшемуся среди прочих своей монументально оформившейся фигурой. Неизменная шотландская борода и покрупневший нос по-прежнему делали его похожим на бывалого шкипера времен парусных чайных клиперов.

Впрочем, от столь пристального внимания Непрядову становилось немного не по себе. Хотелось бы, как прежде, прибыть в базу незамеченным. И все начать, как в былые лейтенантские годы, с чистого листа, — с горделиво радостным волнением и без тени сомнения в свою счастливую звезду. И пускай бы она оставалась всё такой же недосягаемой и высокой — лишь бы не переставала светить. А идти к ней можно всю жизнь, никогда в том не раскаиваясь и не желая для себя другого пути, иной участи.

Но что мешало ему под бременем прожитых лет утвердиться в прежней честолюбивой ипостаси? Уж не очерствение ли собственной души, чего он так всегда боялся? Егор даже матернулся, негодуя на собственную запоздалую инфантильность. Ведь ничего нельзя было переделать, либо сызнова начать. Можно лишь продолжать уже начатое, стараясь не слишком оступаться на избранном пути.

Шумно взбаламутив напоследок винтами тяжелую маслянистую воду, буксир мягко ткнулся навешенными на его борту автомобильными шинами в бетонную стенку причала. Вахтенные подали трап. Егор хотел было взять пару своих увесистых чемоданов, но их тут же услужливо подхватили подоспевшие матросы. Вероятно, и это было заранее предусмотрено. Ведь как-никак он возвращался на свою прежнюю лодку, где его помнили и уважали.

Сойдя на берег, Непрядов с вежливой улыбкой направился к сослуживцам. Теперешнее положение обязывало его быть в меру сдержанным и блюсти полагавшуюся по рангу дистанцию. Офицеры поочередно представлялись ему, вскидывая руку к козырьку фуражки. И вскоре Егор знал уже весь основной командный состав своего подводного корабля. Тынов, как оказалось, выбился в старпомы, минёр Имедашвили стал помощником. И оба они по званию догнали доктора Целикова, который застрял на капитанской должности начальника корабельной медслужбы.

Последним невозмутимо, по казенному скупо отрекомендовался Колбенев, назвавшись заместителем начальника политотдела. И только просветлевшие серые глаза его говорили, как он несказанно рад этой встрече.

— Значит, теперь опять вместе? — сказал Вадим, доверительно и крепко прижимая к себе Егоров локоть. Немного поотстав от всех, дружки неторопливо шагали вдвоем по утрамбованной щебенке к трехэтажному зданию штаба, располагавшегося по соседству с казармой.

— Куда ж я от вас обоих денусь? — так же доверительно, немного расслабившись, отвечал Егор. — Кузьмич-то где, в морях что ли?

Вадим на это недовольно поморщился, будто вопрос был ему настолько неприятен, что вызывал зубную боль.

— Моря, надо полагать, надолго теперь ему заказаны, — изрёк с раздражением.

— Что так? — насторожился Егор.

— Шерше ля фам, как говорят в Париже, а с недавних пор и в Майва-губе.

— Неужели опять с Региной нелады?

— А Регины, кстати, давно и след простыл. Забрала детей, да и махнула опять к своей родне в Ригу. Кончилось её терпение. Ну, а этот прохвост, в перекись его водорода мать… — Вадим запнулся, не подбирая выражений более острых, чем позволял себе. Но чувствовалось, что всё в нём кипело от негодования на старого дружка.

— Так в чём дело? — настаивал Егор.

Вздохнув, Вадим помолчал. Он будто нарочно испытывал Егорово терпение, не торопясь добраться до истины.

— Вот отчего так получается? — начал издалека. — Ну, скажем, лезет человек на крутую гору, карабкается из последних сил, чтобы тем самым как бы утвердиться в поставленной цели. А когда ему до вершины остаётся самая малость, он вдруг останавливается и начинает сползать вниз, будто разуверившись во всём том, чего сам же так упорно добивался. Ты спросишь, в чём причина такого странного алогизма?..

— Нет, не спрошу, — оборвал Егор не совсем вежливо дружка. — Об алогизмах, профессор, давай как-нибудь другой раз. Ты мне дымзавесу не ставь. Что тут стряслось? Докладывай.